Чем больше я слышу речей о спасении старой Самары, тем отчетливей понимаю, мне все-таки придется что-то сказать. Потому что я разительно отличаюсь от всех участников этой сложной ситуации. Я – абориген. Всю жизнь прожил в Самарском районе. Родился здесь и здесь надеюсь умереть.

Текст: Илья Сульдин

Вечером, возвращаясь домой, я прохожу мимо родной школы. В учительской горит свет. Это старейшая школа города. Сейчас ее реставрируют опытные таджикские реставраторы. И я благодарю бога, что школа при постройке была покрыта дорогим глазурованным кирпичом. Больше ста лет прошло, но таджикские реставраторы не владеют этой технологией. Поэтому кирпичный фасад, надеюсь, останется. А вот с балконом и прочим декором я попрощался.

Но это еще ничего. Дом на углу с Комсомольской те же мастера просто зашили какой-то дрянью, покрасили кое-как, изуродовали, лишили лица. А еще на один дом на квартале городская администрация в рамках программы по сохранению наследия и тому подобному, три года назад повесила баннер «Реконструкция». Баннер сгнил, но висит. Дом сыпется. Таких домов в городе много. Так у нас спасают.

Мое мнение, конечно, никто не примет во внимание. Напротив, скажут: «Ну, вот, читайте эту чушь. Чего им надо? Чего ждать от них, этих безграмотных аборигенов, алкашей и бомжей?» Кстати, про бомжатники даже официальные лица у нас не брезгуют заявить.

Правда, сносят при этом другие здания. А в памятники-бомжатники муниципальная власть, например, любит селить все тех же таджиков. Которые «примус не гасют». И происходит возгорание. Впрочем, дома у нас горят не только из-за таджиков.

Дело в том, что власть не хочет остановить эту эпидемию простейшим запретом на строительство на пепелище, как сделал это губернатор Томской области. Это очень характеризует власть и четко показывает, чьи интересы она защищает.

Кому выгодна продолжающаяся точечная застройка? Николаю Ивановичу? Городу? Я не знаю. Но уж точно, она невыгодна мне, человеку для которого каждый дом – это друг. А не квадратик на карте города, который люди, решающие его судьбу никогда не видели.

Так всегда бывает с аборигенами. Я знаю это и не жду ничего хорошего. Пришлые уничтожат нас. Так же как уничтожили миллионы других аборигенов по всей планете. Это мой собственный штат Айдахо, и я, как индеец, пою эту песню для ветра. Потому что на крыльях ветра она будет жить вечно. А несчастные глупые туземцы останутся только в парках развлечений.

Старая Самара – это место столкновения интересов, которые очень различны между собой, но их объединяет одно – сама судьба старой Самары в них не входит. Мой родной город стал заложником. Его дома уничтожают, его люди отправляются в резервации за пределами города, его будущее не просто под угрозой. Его будущее – агония. Пир, на котором каждый участник норовит оторвать себе кусок пожирней. И нет для меня никакой разницы между питерцем Перелыгиным и москвичом Варламовым. Хотя один вроде бы как уничтожитель, а другой — защитник. Они оба знают город по картам, фотографиям и двум-трем пешим прогулкам. Длинным прогулкам, многочасовым, возможно. Даже в сопровождении местных блоггеров, не исключено. Им всем у нас очень понравилось. Но что такое четыре или четырнадцать часов прогулки по сравнению с моими сорока двумя годами жизни с этими улицами в обнимку?.. Иногда буквально.

И нет у нашей Самары никаких друзей. Ни среди пришлых, ни среди местных. И те, и другие будут уничтожать. Уничтожают каждый день. «А как же мы?» – воскликнет читатель, — Мы, интернет-общественность, за старую Самару! Мы же все, как один, буквально позавчера сделали репост письма ВООПИК. Там требуют от Мединского, чтоб он защитил Самару. И уж он, как министр защитит, будьте уверены…» Не смешите мои яйца, как говорят в старом городе. Давно ли мы стали возлагать надежды на Мединского? Да и лучше бы вы это письмо прочитали, прежде чем репостить. Оно очень странное для тех, кто хочет защищать. Общество охраны памятников довольно безграмотно сваливает в кучу какие-то надерганные и устаревшие, в основном, факты. Зачем там фотография с пожара в Доме Курлиной восьмилетней давности, когда уже 2 года как в нём открыт Музей модерна?

Мне, как аборигену, известны десятки свежих вопиющих фактов. Но ВООПИК не в курсе. И в письме зачем-то пишут про особняк Сурошникова и другие объекты, принадлежащие силовикам. То есть находящиеся вообще в другой юрисдикции. И под конец еще и про особняк Зеленко. Кстати, это плюс для аборигена. В вопросах местной жизни его так просто не проведешь на мякине, как министра Мединского.

 

Особняк Зеленко – это, на всякий случай, Дом журналистов. Руководит Союзом журналистов всеми любимая мадам Цветкова, которую частенько видят в Белом доме. Неужели вы верите, что у нее из-под носа злокозненный минкульт, вот так прямо взял и вывел памятник?! Скорее всего, мы увидим в недалеком будущем какой-нибудь запредельно безвкусный проект с расширением и заметным улучшением Домжура. Есть такое ощущение. Но мы отвлеклись…

Защитники Самары, такие, например, как авторы этого письма, увы, решают свои частные проблемы, преследуют вполне корыстные интересы. Не более того. Слова все говорят правильные. Слова звучат, письма шарятся, люди пиарятся. А город уже не вернешь.

Я иду по улице и каждый раз думаю: сколько осталось этому дому? Месяц или год? Бывает, что вдруг на квартале, где ты не был уже пару лет исчезают дома. И не всегда в этом виноват минкульт. Да, мне и не важно, кто виноват. Я пытаюсь запомнить их, но воспоминания стираются, уходят дома. Но это честный уход – старость, ветхость. Дома тоже умирают, если их не сохранять. А вот вырубка кварталами, которая сейчас идет в районе Арцыбушевской и никого почему-то в интернет-сообществе не трогает – это, конечно, варварство не достойное миллионного города, находящегося пока еще в Европе. Особенно если учесть, что будет построено на месте этих бомжатников.

Поэтому я и не верю никому из участников этой истории. И не думаю, что кто-то поддержит меня. Вопросы недвижимости портят еще хуже и быстрее квартирного. Если добавить еще и вопросы власти, то испорченность становится неизбежной.

То же свежее письмо содержит прекрасную историю про крепость 1702 года, которую не ставят на учет в преступном министерстве культуры. Я рядом живу, поэтому немного знаю об этой ситуации. Ну, начнем с того, что обнаружить эту «крепость» удалось благодаря министерству. Оно финансирует раскопки. Хотя и решилось на это под давлением «известного археолога» Матвеева. Это первые такие работы в центре за всю историю города. И когда они начались на Хлебной площади, я очень порадовался. Сходил, ребенку показал. Я знаете ли, воспитываю таким образом в новых поколениях самарцев местный патриотизм. Не перед телевизором, а на земле. На Хлебке. Еще больше я порадовался, когда стало известно, что нашли какие-то строения. Я тут не буду говорить «крепость», потому что история, особенно археологическая ее часть – все-таки наука, пусть и гуманитарная. И чтобы сказать «крепость» надо иметь веские доказательства, а не работы, выполненные наполовину. И уж тем более непонятно, что и как в нынешнем положении там можно ставить на учет и под охрану. Но в письме написано так, будто крепость от времен Засекина там стоит. Зачем эта наглая ложь? Я точно знаю, что это подтверждает простую мысль – старая Самара не нужна никому. Ее не хотят спасти. Ее хотят разграбить. Под разными лозунгами. Цивилизованно или диким способом – разница на практике невелика.

Я знаю, что меня никто не услышит, но я бы просто хотел, чтобы вы оставили мой город в покое. Чините фасады, укрепляйте стенки, красьте, меняйте крыши, но не лезьте сюда со своими лживыми письмами, варварскими проектами, бездарными и отсталыми.

Во-первых, вы их не потянете. Я совершенно серьезен. Сейчас вам хватит сил, чтобы снести, но вот строить будет уже не на что. Вряд ли у вас есть честные экономисты. Да и сам снос и уничтожение приносят слишком много денег, чтобы об этом кто-то задумывался. К тому же, ну снесли какие-то хибары, алкашам этим даже квартиры дали нормальные в Кошелеве, хотя все равно пропьют… Да, так и есть. И никто не будет плакать о них, несчастных аборигенах Самары, которых жгли, убивали черные риэлторы, выселяли добросовестные застройщики, спаивали и снова убивали.

Нас не оставят в покое. Но и сделать они не смогут ничего. Только сломать и разрушить, уничтожить чужой мир. Мой мир. Но помните. Среди вас нет ни одного созидателя. Вы уничтожаете чужое прошлое, чтоб на его месте построить своё будущее? Так не бывает. Таково мое мнение самарского аборигена.

Мнение редакции «Другого города» может частично или полностью не совпадать с мнением авторов колонок. Читатели приглашаются к дискуссии.