У моста

Галина просит её не фотографировать. «Вот еще, в калошах и старой куртке, — я так с собаками выхожу гулять. Подбросили мне летом двух кутят, кормлю теперь…» Галине навскидку лет 70.  Она стоит напротив своего розового дома по улице Фрунзе, 7 и спокойно рассказывает о своей жизни. Как в 1965 году получили здесь квартиру, как училась в школе №1, как всегда любила свой район за тишину и спокойствие. Тишины и спокойствия давно нет и теперь уже никогда не будет: возле ее дома строится Фрунзенский мост, начинается строительство транспортной развязки для выезда на мост. Люди, живущие в старых домах, где улица Фрунзе переходит в улицу Крупской, окружены стройкой. Сначала дома хотели снести, но потом об их обитателях забыли.

Километр с ведрами

«Мы двери в дома никогда не закрывали.  Ну, во-первых, брать было нечего, все одинаково жили.  И во-вторых, постоянно заходили к соседям по разным надобностям. Не то, что теперь. Как речь зашла о том, что нас могут снести из-за строительства моста, всё и началось. В соседнем доме, который номер 3, купил квартиру сотрудник ФСБ. Потом он умер, её разделили и  продали шести собственникам. А что там делить-то? Вся квартира 45 метров. Понятно, для чего это сделано. Чтобы все они получили по однокомнатной квартире. А мы этих людей никогда и в глаза не видели. Вон, в первом доме похожая история. Все хотят нажиться. Причем, как обычно, этим квартиры дадут, а тем, кто действительно нуждается, опять ничего не достанется. Я всё за Зину переживаю, которая за углом живет. Она в сгоревшем доме живет, и все про неё забыли».

Там, где улица Фрунзе утыкается в ворота на стройплощадку, разлилась огромная лужа. По краешку пробираемся, зачерпывая грязь, поворачиваем к Самарке. По ходу движения Галина буднично комментирует: «Вот, колонку снесли, без воды оставили. Теперь с ведрами целый  километр идти или на Фрунзе в следующий квартал или на Чапаевскую. У нас же в домах только электричество и газ. Удобства – во дворе. Вода – из колонки. «Амонд» в прошлом году не доложил асфальт, и мы теперь утопаем в воде и грязи. Они и ворота мне поломали, но, правда, другие поставили, и то слава богу».

Перед нами вырастает некогда очень красивый дом, с резными наличниками на 2 и 3 этажах, сохранивший остатки голубой краски. Сквозь окна просвечивает небо. Возле кровли закопченные доски. Двор метет женщина в халате и галошах. «Зина, — зовет её моя новая знакомая, — расскажи про свой дом».

«Моего дома нету»

«Моего дома нету, — с готовностью подхватывает Зинаида.  Нет на карте города дома №40 по улице Крупской. В июне 2006 года у нас случился большой пожар. Я живу на первом этаже, — вон мои окна в каменном цоколе, а надо мной еще было 6 квартир. И все они сгорели. Соседям дали квартиры в переселенческом фонде, а мне нет. Приехала комиссия из администрации города, всё обследовала и сказала: ваша квартира не пострадала от огня, её просто залило. Мы поможем вам с крышей, и живите дальше. Про крышу, конечно,  тут же забыли. Я сама брала в Сбербанке кредит и перекрывала её. И ремонт тоже делала сама.

Несколько лет назад я узнала, что наш дом вычеркнули из перечня существующих. Сломалась у меня стиральная машинка, которая была на гарантии. Вызываю мастера. Так, мол, и так, приезжайте, Крупская, 40. Они мне отвечают: ваш дом не найден.  В дубль ГИС  попробуйте забить наш дом  —  там пусто.  Я уж и номер на ворота приклеила, чтобы нас могли найти.

Как только я выяснила, что нас не существует, я пошла по инстанциям. Ходила на Некрасовскую, 46 и 62 в администрацию Самарского района.  Мне сказали, что наш дом расселен.  Но квитанции за свет и газ почему-то регулярно приходят.

Когда началась история со строительством моста и разговорами о сносе домов и расселении людей, я позвонила в министерство транспорта и спросила: Крупская, 40 есть у вас в списках? Они мне – а что, там разве люди живут?  Я говорю – да.  Они тогда – вы придите, потому что для нас это большое открытие.  Я ходила, носила документы. В результате  на днях пришел ко мне мужчина, представился, что он из министерства транспорта и автомобильных дорог. Говорит – мы  вам поставим пластиковые окна для обеспечения шумоизоляции.

Я спрашиваю, а с домом-то что? Он говорит – ничего не знаю, я только уполномочен про окна с вами договорится. Ну что ж, пусть ставит».

30 лет и один день

На Фрунзе, 7 у Галины тоже установят пластиковые окна, она  согласилась.  Другого благоустройства местные жители не ждут.  Скоро они будут зажаты тисками двух проезжих улиц. Основной трафик пойдет по Фрунзе,  второй съезд будет параллельно Самарке, как раз напротив несуществующего дома Зинаиды.

Женщины рассказывают, что 30 лет назад, когда власти якобы первый раз заговорили о строительстве моста, здесь снесли несколько домов. «Зина, ты уже жила, когда здесь они стояли?» — спрашивает Галина.

«Да, это мой был участок. Я тогда работала в детской поликлинике, — объясняет мне Зинаида и, поворачиваясь к соседке продолжает. — Соснины, Журовы, Богдановы здесь жили. А за моим домом стояли 42, 44 и 46 дома по Крупской . Их снесли, и мы на этом месте разбили огород. Вдруг появляется у нас представитель Азербайджана Абаз. И строит себе дом как раз на месте снесенных. К нему пристраивается еще один дом, потом еще. Их с улицы не видно, поэтому они тут живут спокойно. Все подходы к себе закрыли, и что у них там происходит – одному богу известно.  Сходите, посмотрите, если интересно».

Я иду. С обратной стороны, которая выходит на улицу Чапаевская, за глухими заборами спрятаны какие-то строения. Одни похожи на жилые дома, другие на сараи. Посредине лужайки белеет каркас железного тонара, — видимо, отслужившего магазина. Из деревянного дома на меня смотрит из окна испуганная старуха. Справа от меня рыжая пластиковая сетка, ограждающая стройку. Видно, как внизу уложена подушка под будущую дорогу, которая навсегда изменит  этот мир.

Текст: Анастасия Кнор

Следите за нашими публикациями в телеграме на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook