Так получается, что с Сергеем Табачниковым мы пересекаемся раз в год, и каждый раз повод для встречи находится всё более весомый. То он набирает популярность как инструменталист и видеоблогер-обозреватель гитарных приблуд. То выпускает успешный альбом, отправляется в длиннющий тур со своей группой Nobody.one, и на выступления приходит всё больше публики. То записывает второй диск, выступает на «Нашествии», на конкурсах исполнительского мастерства сидит в жюри, а поклонники стремятся походить на него уже не только манерой игры, но и внешне… Вот и сейчас есть повод поговорить. 11 июля nobody.one играют на фестивале «Энергия Поволжья» на площади Куйбышева, перед самой группой «Чайф». Они собирают тысячные залы практически в любом мегаполисе, но в Самаре, как ни парадоксально, это будет первое их выступление на крупном опен-эйре.

 

Истории большого успеха часто получаются не такими, какими мы хотели бы их видеть или представлять. Табачников своим примером отлично иллюстрирует сей тезис. На концертах он звукоэнергетическими волнами сбивает с ног сотни зрителей. В  своей передачи «Надел!» он гиперактивный и остроумный. А на лавке в скверике на проспекте Ленина он просто… спокойный. Ничего демонического или забавного. Сидим себе, болтаем, кругом бродят мамочки, но никто из них не просит расписаться на груди.

— У тебя весной был очередной эпический тур. Что нового оттуда привёз?

— Всё как всегда. Привёз… эээ… ненависть! (смеётся)

— А динамика есть какая-то?

— Да, стало лучше. Мы увеличили команду — появились помощники, звукорежиссёр, и сразу мы стали работать быстрее, приятнее, качественнее. Это заметили даже не самые музыкальные ребята, приходящие на концерты. Кроме того, организаторы стали лучше прислушиваться к нашему райдеру. Уже даже неинтересно — не с кем подраться, поругаться на этот счёт. Наверное, к нам стали относиться серьёзнее. Видят, что мы уже не первый год приезжаем и думают «ну, видимо, придётся с ними и дальше работать, не будем портить отношения».

— Ты продумываешь план захвата мира? Вот ты, например, сейчас пишешь новый альбом — представляешь себе, как будешь его продвигать, как мастеринг делать на студии Universal?

— Новый альбом записывать мы будем в Самаре, сведение сделаем в Германии, а на мастеринг отправим в Англию. Надеюсь, теперь всё получится, потому что «мастеринг на Universal» — это только в рекламных брошюрах круто звучало. Я переделывал всё в последние два дня. Когда счёт шёл уже на часы, позвонил ребятам в Питер и сказал: «Нужно всё срочно переделать. Это к релизу не годится». Попробую теперь мастеринг на Abbey Road. Это же очень просто сейчас — знай только плати бабки…

Потом поедем в тур по крупным городам, как обычно мы делаем осенью. А весной поиграем и в городах поменьше. Захватим, наконец, Владивосток и Хабаровск — целенаправленно решили туда попасть, хотя очень далеко и дорого туда ехать. Сибирь будет, города центральной России, Беларусь, юг. К сожалению, на Украину опять не попадаем. Пришлось отменить все концерты прошлого тура — казалось, что погода нелётная. Но смотря новости сейчас, понимаем, что по-настоящему нелётная она теперь, а тогда ещё можно было съездить. Очень жаль, мы чертовски любим выступать на Украине.

— На тебя работает целая команда, параллельно ты занимаешься записью альбома и организуешь концерты. За всем этим кураж не теряется?

— Когда выходишь на сцену, ты с первым же аккордом вспоминаешь, что делаешь рок-н-ролл, и вся эта бюрократия пропадет. Забываешь о том, что ты руководитель, становишься обычным чуваком в джинсе и просто играешь на усилители на своём.

— Но всё же что-то помогает перейти из одного режима в другой? Алкоголь, например…

— Я не пью и не курю уже достаточно давно, и с недавнего времени стал запрещать всем, кто со мной работает пить, курить и есть вредную пищу под страхом денежных штрафов. Отлично действует и хорошо сказывается на продуктивности.

— Что, даже фаст-фуд запрещаешь?

— Фаст-фуд запретить не могу, но не одобряю. За него я штрафую не деньгами, а временем — читаю длинные лекции о вреде и пользе.

—— Может, у вас уже и бытовой райдер появился?

— Да, но мы его ни от кого не требуем, а всегда делаем сами, поскольку там много тонких моментов, которые дольше объяснять.

— Это какие?

— Мы вот сыр любим нежирный. Всем обычно наплевать на это, нам покупают любой. А когда сыр в нарезке, трудно понять, каков он. Или мясо… Мы не едим свинину, но нам постоянно подкладывают её или ещё что-нибудь мерзкое, соевое, с бумагой. Это ведь потом всё на горшке аукается. С этим шутки плохи: график плотный и лишнее желудочное расстройство тут совершенно ни к чему.

— Что тебе необходимо для вдохновения?

— Мне нужно уединение. Что-то начинает получаться только если никто не отвлекает, когда полностью погружаешься в процесс. Нужно уделить гитаре хотя бы часов шесть подряд. Когда ты мечешься от холодильника к подушке, а по пути поигрываешь — тогда ничего не получится… Я даже одно время офис себе снять хотел, но передумал, поскольку слишком много людей вокруг ходит. Гараж — тоже не вариант. Когда сидишь с гитарой по десять часов, без туалета не обойтись.

— Страна, по которой ты так много ездишь, постепенно меняется. Меняется ли вместе с ней публика на твоих концертах, её настроение?

— У нас инструментальная музыка, мы мало с кем пересекаемся в жанре, запрещать у нас нечего. Организаторы жалуются, что приезжает слишком много известных зарубежных групп околорокового направления, Россия ими перекормлена. Но мы с ними не конкурируем. Наша аудитория продолжает расти и чуть-чуть расширяется по возрасту: на задних рядах становится больше тридцатилетних — это здорово!

— А на большие фестивали зовут? Как вы вписываетесь со своей инструментальной музыкой в подобные мероприятия? 

— Тяжело вписываемся, со скрипом… Недавно играли на «Ночи живых музыкантов» в московском Крокус Сити Холле. Там были «Сурганова и оркестр», «Ногу свело!», кто-то ещё… И когда мы вышли со своей энергией, первые несколько песен аудитория не понимала, что происходит. Потом как-то начали втягиваться, а к концу выступления уже «были с нами».

— В какой-то момент вас стали крутить на «Нашем». Что это дало?

— Эффект сложно оценить. Но, по-меньшей мере, появились рассказы в интернете. Типа «выходил ночью откуда-то, сел к заморскому таксисту в машину, включаю «Наше радио», а там Табачников». Или «захожу в Pull&Bear купить новую майку, а там Табачников».

— В лицо тебя узнают?

— Я особо нигде не гуляю. Если только на машине или вот, в парке. Но тут, как видишь, моей аудитории нет. А туда, где есть мои потенциальные зрители, я даже не суюсь. Не люблю всё это.

— У тебя играют, по сути, наемные музыканты. Какова их доля участия?

— Они адаптируют под себя то, что я придумываю. На изощренный слух студийные записи довольно сильно отличаются от концертных версий. Но к созданию (то есть, придумыванию) я никого не привлекаю. Пишу всегда всё сам, кроме барабанов. Ими занимается барабанщик, но за основу он берёт мои «скелеты». Никогда не прошу басиста придумать полностью партию баса или барабанщика что-то основательно переделать, перепридумать, переподвинуть. Потому что начинается коллективное творчество и прочие плохие слова. Лучше, если картину рисует один художник.

То есть, да — я за диктатуру. Это очень удобно и при создании, и при исполнении, и в других ситуациях.

— То есть, диктатура, дисциплина и здоровая еда не отменяют рок-н-ролла?

— Да, читал недавно какое-то интервью с самарской девушкой, которая встречает звёзд. И она сказала, что не знает ни одну знаменитость, которая не увлекалась бы вредными привычками. Это всё неправда. Существую тысячи примеров, многие известные музыканты категорически против выпивки и курения.

— Злоупотребления — как правило, часть рок-н-ролльного образа, мифа. Разве вокруг тебя нет мифа, который ты поддерживаешь?

— Долгое время все считали, что я жестко пью. Это не так. Некоторые также считали, что я на наркотиках, поскольку в своих видео-обзорах я был чересчур бодр. Но это просто моя роль. Если на самом деле так жить, долго не протянешь — начнёшь загибаться уже на второй неделе. Проверено. Батарейка начинает разряжаться очень быстро. Встаешь с утра, и через три часа ты уже никакой — нужно опять принимать какие-то специальные средства.

— Не боишься, что кто-то разочаруется, узнав, что ты такой осознанный и прагматичный парень?

— Я думаю, не разочаруются, ведь я говорю об этом во многих интервью. И при личных встречах, и на автограф-сессиях. При любом общении складывается ощущение, что я адекватный человек, а не наркоман. И это не ставит слушателей в тупик, не шокирует. Никто не говорит «как же так, мы думали, что ты безбашенный рок-н-ролльщик, который ломает и пьёт всё вокруг». Наоборот, все относятся к моему выбору с пониманием и уважением.