Год в деревне

В Самару она приезжает редко и только по делу, например, купить новый инкубатор или кормовую смесь подешевле, в этот раз приехала за арауканами. Куры породы араукан несут голубые яйца. Внешне арауканы Наде симпатичны не очень – потому что по стандарту не имеют хвостов. «Уродцы», — любовно комментирует она, когда я забираюсь на пассажирское сиденье её автомобиля, пикапчика-трудяжки, где в емком грузовом отсеке как раз топчутся три бесхвостые курицы и один бесхвостый петух. Я повожу носом.

«Да, — легко соглашается Надя, — пахнет как в хлеву». Рассказывает, что сосед по улице, владелец яблоневого сада, приходил ругаться насчет запаха, яблоки, говорит, пропитываются и источают. Теряю, говорил, покупателей через ваше свинство! «Вредный такой дядька», — Надя чуть хмурится и признает, что запах от свиней и птиц принципиально отличается от яблочного.

Месяц, когда они переехали в деревню, был ноябрь. Узлы вязали целую неделю, разбирали мебель на фракции, половину выкинули, был расчет, что оставшееся барахло займет внутренность наемной «газели», но вещей оказалось больше. Тогда Надя махнула рукой и оставила у подъезда четыре картонных коробки, потом выяснилось – в том числе и с чашками-рюмками. Так что поначалу в новом доме чай пили из пол-литровых банок, банки перевезли успешно.

Новый дом – это только так говорилось. Дом был стар. Деревенский простой дом, приземистый, как вяз-карагач — один этаж, три комнаты и кухня. Имелась русская печь, хоть газ прежние хозяева подвели и даже выстроили для котла отдельное помещение. Причиной переезда семьи из города в деревню стали три пневмонии, перенесенные маленьким мальчиком с начала года, и особо затяжной бронхит, который страшно напоминал астму. «На воздух», — дал замечательно старомодную рекомендацию пожилой врач. И они поехали. Продали квартиру — быстро, за две недели. Новое место жительства выбирали с учетом близости к Самаре. Максимум – шестьдесят километров.

По факту оказалось – шестьдесят восемь. Село Большая Каменка, Красноярский район. Десяток улиц, прямо в поселении течет река. Называется – Каменка; а еще в десяти километрах есть деревня Малая Каменка, чтобы уж наверняка. Берега реки не везде проходимы и подходят для купаний, но можно найти места. Водная гладь, что может быть лучше. Рядом лес. Угадайте, как называется? Каменский, да. Дом стоил чуть менее миллиона рублей, квартирные деньги еще оставались – на черный день.

Средняя школа, дом культуры, при нем работает зачем-то военно-патриотический клуб пограничного имени «Застава», в третью субботу мая отмечается день села, есть церковь 18 века, отреставрировали пару лет назад, покрыли купола синим. «Прямо расплескалась синева», — Надя улыбается.

Первый год новой жизни Надя вспоминает смутно. Сразу начали зимовать: уже прочно лег снег, и в уборную-скворечник ходили по узкой протоптанной дорожке. Двор был велик, какие-то там определялись деревья, какие-то постройки непонятного предназначения. «Сарайки», — комментирует Надя. Муж её выезжал на работу в город очень рано, чтобы успеть к девяти. Приезжал поздно, пережидая пробки на Московском шоссе. Она была предоставлена самой себе, заваривала слабому мальчику травяные чаи, потихоньку обживала дом. Двор оставался неизвестной землей. В чем-то даже враждебной.

Про курятник ей рассказала соседка, которой до всего было дело. «У ваших прежних хозяев всегда куры были. До ста штук! Смотри, как просторно! Как ловко устроено!» С восторгом указала рукой на неаккуратную клетушку, сколоченную из досок. Сошел снег, земля нагревалась, из клетушки резко пахло, и ловко устроенной она не казалась.

Следующие несколько дней Надя посвятила чистке курятника. Мальчик помогал ей. Он впервые почувствовал себя хорошо: «Мама, у нас же будет курочка?» На птичьем рынке были куплены пять взрослых породных кур, десять полугодовалых цыплят и куриная семья гамбургских голубых кровей — петух и две курицы. Кормление наладила зерносмесью. Посоветовали ей крошить лук, свеклу и кабачки – делать «мешанки». Капусту Надя выкладывала целым кочаном – очень весело ее трепали куры. И самой Наде стало веселее. Двор, слишком большой для нее и слабого мальчика, теперь населяли красивые пестрые птицы. Они были живыми, и с ними можно было поговорить.

Через некоторое время гамбургский красавец-петух осип и издох. Больную птицу не лечат, отправляют в суп. Съели суп из петуха, ничего. За одну ночь соседский кобель задушил всех подросших и похорошевших цыплят. Надя испугалась. Она боялась за мальчика, который каждое утро начинал с визита в курятник. «Это был первый месяц, — говорит Надя, — когда он не кашлял».

Купили новых кур. И петухов элитных пород кохинхин и брама тоже купили — мохнатых, как болонки. Чтобы петуху удобнее было топтать курочек брама, на их спинах делают специальный выстриг. «Бикини-дизайн, — говорит Надя, — ничего особенного. Выстригают перья вокруг клоаки и чуть выше, обычными ножницами. Тут самое сложное – поймать курицу».

цыплята брама

кохинхин

петух брама

Сейчас у Нади семьдесят восемь кур. Это не считая бройлерных цыплят, которых она тоже приноровилась растить десятками. Первый опыт был неудачным: взяли полуторамесячных птиц. Вид у них был неопрятный, даже брать в руки не хотелось, но покупку совершал Надин муж и счел выгодной цену. Цыплята не вылезали из кормушки, целый день ели и тут же гадили. Грязи было больше, чем от пятидесяти обычных кур. Плюс оказались болезненные: из двадцати сдохли шестеро.

Через полгода Надя для бройлерных цыплят (купила суточными, милыми желтыми комочками) оборудовала новое жилище: отсек курятника с сеткой. Цыплята на сетке. Под сеткой – опилки. Два раза в неделю опилки выгребала тяпкой, заменяла свежими. От сосновых опилок в курятнике приятно пахло хвоей. Рубил бройлеров Надин муж. Не следует женщине рубить самой – так Наде сказали. Только прощаться, разговаривать. Птица после беседы с Надей тихая была, смирная, не колготилась, хоть перед забоем принято убирать кормушки, чтобы кишки были пустыми, когда потрошишь.

Надя вспоминает: «На второй сезон бройлеров купили сотню, вышло дешево, по двадцать пять рублей за голову. Уже с расчетом на продажу. Шестьдесят дней растили, погибли всего две птички. Торговать ездила сама, суббота и воскресенье, отдавала по 250-300 рублей за килограмм». Мясо за год купили только на холодец – к новому году. Остальное — птица. Домашние куры на прилавке разительно отличаются от птицефабричных – белые и вальяжные, как могут отличатся пельмени ручной и машинной лепки. В день могло набираться до двадцати яиц. Их тоже продавали. Восемь рублей яйцо.

Сейчас Надя сама за прилавком не стоит, о чем немного жалеет – ну как же, а с народом поговорить, а новостей послушать? Но много дел. Не до развлечений на рынке райцентра Красный Яр.

Инкубатор был приобретен к середине первого года деревенской жизни. Купили самый бюджетный, уложились в 7000 рублей. Первую закладку Надя сделала почти наобум. «Участвовали куры разных пород и два петуха: гамбургский и русский хохлатый, — говорит Надя. – На день закладки набралось восемнадцать яиц, но не все были собраны по правилам – теплыми из гнезда. На второй день не выдержала, и овоскопом просветила свою закладку. В большинстве яиц был хорошо виден сосудистый рисунок и красный комочек. Я заплакала и сказала: вот это чудо!»

Мальчик тоже смотрел через овоскоп. Он устроил настоящий пост у инкубатора. Читали «Веселую семейку»? На восемнадцатый день птенцы в яйцах начали пищать. Сидят внутри яйца и пищат, именно так. На начало двадцатых суток обнаружилось пять наклюнутых яиц. На двадцать первые сутки из восемнадцати вылупилось четырнадцать. В двух яйцах развитие куриного эмбриона приостановилось, еще два оказались неоплодотворенными. «Естественный отбор», — говорит Надя. Серые, черные, желтые цыплята пищали в коробке, изо всех сил обогреваемой лампой. Хорошо кушали. Подрастали в пределах нормы. Надя крутилась быстро: необходимо следить, чтобы влажные корма находились в кормушке не более 2-3 часов, так как они быстро портятся, вызывая у птиц желудочно-кишечные заболевания. Поэтому влажные «мешанки» она готовит непосредственно перед скармливанием, дважды в день. Каждый день.

Примерно в это время Надин муж потерял работу. Что-то там случилось с большой строительной компанией, в которой он почти десять лет трудился управленцем (менеджер среднего звена), и его уволили с выходным пособием. Надиному мужу исполнилось сорок семь. Особого ажиотажа его фигура на рынке труда не вызвала. Помыкавшись по алчным службам трудоустройств, он в один вечер вернулся домой и сказал, что все решил, и они продают его автомобиль (неновый лэндровер) и покупают много индюков и свиней. Чтобы растить на мясо. «С твоих кур толку немного», — так сказал.

С индюками не задалось – первую же партию индюшат поразил респираторный микопазмоз, скорее всего, были куплены уже зараженные особи. Для свиней выстроили помещение, хороший свинарник; и неожиданно оказалось, что денег нет совсем. Оказалось, что фермерское хозяйство себя окупать способно, но не более. Пока это не мешает вести трудовую и в чем-то изобильную жизнь – с куриным бульоном на обед и цыпленком-гриль на ужин.

Надино душевное увлечение и в какой-то мере спасение мальчика неожиданно превратилось в источник выживания и встало на конвейер. Надя думает о будущем: «Для правильной селекции каждую куриную породу нужно держать в отдельном загоне – чтобы зарегистрировать куриное хозяйство и продавать племенную птицу». В начале года она вывела двадцать птенцов пяти пород (андалузская голубая, русская хохлатая, русская чёрная бородатая, падуан и шелковистая). Но отдельных загонов пока нет: «Во-первых, кончились деньги», — говорит Надя с интонацией французского лейтенанта в известном анекдоте («мсье, тому было множество причин…»).

Зато слабый мальчик уже совершенно не слаб, ему исполнилось шесть, и пора бы пойти в школу, и вот здесь Надя расстраивается по-настоящему. В Большой каменке школа есть, но Надя не уверена в качестве образования. Точнее, она не уверена, что через пять, скажем, лет ее мальчик не скажет с упреком: «А ведь я мог учиться нормально в городе!»

«Ничего, — подбадриваю я, — дети в любом случае недовольны родителями». Прощаюсь. Оставляю Надю наедине с арауканами посреди хорошего августовского дня: солнце, воздух, небо, и шелестят на ветру листья клена, такие красивые, что кажутся вырезанными вручную. На заднем стекле Надиного автомобиля забавная наклейка по теме: «У яйца нет конца – вкус омлета, шанс птенца».

шелковая порода кур

падуан

андалузская голубая

Фотографии предоставлены Надеждой Полуян
Текст: Наталья Фомина

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город»