ЗАБОТ-ТО ПОЛНО

Сегодня мы завершаем разговор с заслуженным артистом Самарской области и потрясающим рассказчиком с отличным чувством юмора Марком Львовичем Коганом. Начало — здесь.

В один прекрасный момент я понял, что руководство областного управления культуры является болельщиком филармонии. Друзья мои, в Советском Союзе это был не частый случай.

Когда я узнал Светлану Петровну Хумарьян поближе, я понял, откуда это — приглашение таких людей, как Провоторов. Ведь не только из-за зала! Ему в Саратовской филармонии говорили: это не играть, то не играть. Мелкий чиновник объясняет народному артисту, почему фамилия Шнитке нежелательна на афише. Хотя сейчас саратовская филармония носит имя Шнитке. Ирония судьбы. Он же из Энгельса, из немецкой слободы. Все театральные назначения: Данилова, Шелест, Провоторов, Чернышев — это всё Хумарьян. А наши директора — Грачев, Блюмен, Лобинский — все выдающиеся личности и музыканты.

Митинг в помощь

В 1974 году здание филармонии поставили на реконструкцию, а потом и вовсе снесли. Сначала филармония переехала на завод «Продмаш» (Льва Толстого и Горького), потом там случился пожар, и нас вселили на Куйбышева, 89, где сейчас хачапурная. Последним пристанищем кочующей филармонии стало здание нынешнего МЧС на Красноармейской напротив «трех варваров», как я их называю (памятник Борцам за революцию – Ред.). И в 1988 году, благодаря «стоянию» на площади Куйбышева, мы досрочно въехали в новое здание.

Когда начались антимуравьевские митинги (Евгений Муравьёв, первый секретарь Куйбышевского обкома КПСС — Ред.), на площади Куйбышева собиралось очень много народу, а по Чапаевской стояли вереницами серые машины с решетками, я хорошо это помню. И нашу дирекцию и областное управление культуры заставили принять все меры, чтобы открыть филармонию немедленно. Чтобы в день одного из митингов состоялось её торжественное открытие и большой концерт. Власти надо было чем-то людей отвлечь, переключить внимание. Сейчас тоже так, ничего не изменилось. Зато мы справили новоселье минимум на полгода раньше. Спасибо Муравьеву, хотя больше его не за что благодарить.

Просто зашёл к мэру

В конце 80-х мы начали подрабатывать. Сначала из музыкантов симфонического оркестра и из нескольких приглашенных артистов мы организовали духовой оркестр и играли в парках. А если учесть, что лично я на этом вырос, и это моя любовь на всю жизнь…

Мы пришли в музыкальное общество и попросили: дайте нам базу. Потому что нам нужно было где-то репетировать и хранить имущество. Тогда была председателем Валентина Дунаева, которая нам сказала: нет проблем. Потом музыкальное общество получило шикарный третий этаж в доме, где жил Эльдар Рязанов, на Фрунзе. Я помню прекрасно, что там был и Зиновий Левянт со своим великолепным театром «Ха-ха», и режиссер Миша Фаерман.

Мы получили статус оркестра при музыкальном обществе, стали давать концерты, провожать пароходы, нам даже одежду какую-то пошили. И я понял, что надо статус менять. Пришел я на прием к мэру Олегу Сысуеву, тогда это было совершенно несложно. Он меня выслушал и сказал: готовь документы. Он был открыт искусству и вообще всему новому. Я тебе скажу, насколько у нас с ним было взаимопонимание. Нам дали 100-процентный бюджет. Мы сразу набрали состав 40 человек. Монтировщики сцены, аранжировщики. Только вокалистов не стали брать, жадность обуяла: зачем мне вокалиста брать, я лучше ещё одного трубача возьму.

Два мэра, два мира

И мы начали ездить по фестивалям, за границу, давали много концертов в Самаре. Но ушел Сысуев — и всё кончилось. Господин Лиманский сначала 10 ставок сократил, потом 20, и нас осталось десять человек. Я не мог с ним разговаривать, он был мне неприятен. Особенно на контрасте с Сысуевым. И я сказал ребятам: давайте потерпим. Мы начали зарабатывать сами, и я знал, что мы переживем это.

Когда Олег Николаевич работал в Москве, он все равно приезжал в Самару, например, на Грушинский. Помню один эпизод. На грушинской поляне играли в футбол. Были две команды: синих и красных. За одну из них играл Олег Сысуев. Знаменитый бард Леонид Сергеев судил матч на крыше сарайчика. А мы придумали такую штуку: для каждой команды сочинили небольшие маршевые темы. Выходят синие – «там-там-та-та-там», выходят красные – «та-та-та-там-там». Сысуев меня после матча увидел, подошел, руку пожал: «Маэстро, как дела?». Я ему: «Осмелюсь доложить…». Ну ты мне скажи, как после такого нормального разговора можно было общаться с Лиманским? Слава богу, он ушел, и мы вернули свой статус. Вернулись в бюджет. Спасибо Тархову, Азарову и Фурсову, всем последующим мэрам.

Вот заканчивается фестиваль «На сопках манчжурии», впереди летний сезон на набережной и в парках. Надо составлять программу, подбирать композиции, отвечать на вопрос: почему именно она, а не другая. Иногда думаешь: а когда спать? А когда на пляж сходить? Я уже забыл, что это такое… Я тут имел неосторожность поддаться на уговоры друзей и зарегистрировался в Facebook. Стал читать. Прошла неделя, и я понял, что схожу с ума. Это невозможно! Я вырубил этот фейсбук, потому что, если этому отдаться, это сумасшествие. И на следующей день я пошел в киоск, купил газету «Коммерсант», сел и подумал: как хорошо… В общем, ладно. Надо всё время работать. У меня еще всё впереди…

Текст: Анастасия Кнор
Фото из личного архива Марка Когана

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город»