Зачем «накручивать счетчик» городам, случится ли это с Самарой, и что за «безбашенные» находки удивили башкирскую прессу? Заведующий археологической лабораторией СамГУ рассказывает о последних новостях той области науки, где возраст сенсаций исчисляется веками.

Текст: Михаил Альков

— Как обстоят дела в современной археологии? Много ли романтики в духе «Мумии» или фильмов про Индиану Джонса?

— Мы недавно начали писать сценарий фильма об археологии, и рабочее название его звучит примерно так: «Айсберг в океане науки». Ведь археологию можно сравнить с айсбергом. Вершинка его — та самая романтика полевых исследований, ожидание ярких находок. Всей остальной огромной рутинной научной работы не видно. У некоторых создалось впечатление, что археолог пришел, копнул, достал мумию — и сделал сенсационное открытие. Но вообще сенсации в археологии — довольно редкое явление. Даже необычная и яркая находка еще не представляет собой научного открытия. Настоящее открытие – это кропотливая монотонная, зачастую неинтересная работа, упорный труд. Сенсации случаются, конечно, но небыстро, без всяких погонь и стрельбы. К тому же, заработную плату археологи получают нищенскую, и занятие их поэтому больше напоминает хобби. Многим приходится прирабатывать лекциями, занятиями, осваивать другие профессии. В нашей стране это длится последние двадцать лет постперестроечной эпохи.

— Самарская археология чем-то выгодно выделяется на общероссийском фоне? Насколько интересен регион по части научных открытий?

— Самарская археологическая школа в российском сообществе признана одной из ведущих. В нашей области три доктора исторических наук – археолога, двадцать семь кандидатов исторических наук, защитивших свои диссертации по специальности археология. Это достаточно большой коллектив, но не все работают по специальности. Некоторые ушли в сферу образования, кто-то в администрирование. Профессиональных археологов осталось не так уж много — наверное, только треть из них трудится по специальности. В то же время, в Самаре сейчас археология развивается позитивно. Проходят международные научные конференции, появляются приличные монографические исследования. Ежегодно проводятся и раскопки. Сейчас, конечно, не так много, как двадцать-тридцать лет назад, но на общем археологическом фоне самарская школа выглядит вполне убедительно.

— Как с поддержкой государства и местных властей?

— Трудно ответить однозначно… Традиционно принято ругать государство и административные структуры, но в этом году и министерство культуры, и губернатор поддержали археологов. Появились значительные средства на раскопки Федоровского поселения срубной культуры бронзового века. Большая сумма денег была выделена на исследование старой части города, крепости Самара, ранних культурных слоев до строительства крепости.

— В этом есть какой-то политический подтекст?

— Подтекстов здесь очень много, поскольку уже давно муссируется тема «удревления» возраста Самары. Но настоящее лидерство по «накручиванию счетчика» принадлежит казанцам. Тысячелетие Казани было политическим ходом, в котором участвовали казанские археологи, подтвердившие в 2005 году столь значительный возраст города. Честно говоря, с научной точки зрения все это более, чем сомнительно. Никогда города не основывались таким образом. В российской историографии давно существует традиция считать датой основания города первое письменное упоминание. Поэтому, например, принято думать, что Москва основана в 1147 году, хотя фактически город появился значительно раньше. Первым возникает поселение, затем деревенька, а потом уже возникает кремль, город и так далее. С Самарой все немного иначе – она была образована как крепость указом царя Иоанна Федоровича в 1586 году, и только спустя почти сто лет обрела статус города. Но здесь возник один интересный момент: историки обнаружили такой документ, как карты портолан венецианских купцов братьев Пицигано. Датируются эти карты XIV веком, и на них которых якобы обозначен городишко Самар. На основании этого возникла идея об «удревлении» Самары. Пока никаких других данных, указывающих на более древний возраст города, кроме этого портолана, нет. Но, поскольку выделены деньги на исследования, есть возможность все проверить. Сейчас говорить о конкретно политическом мотиве этих исследований рановато, тут скорее экономический интерес. При любом «удревлении» местные власти стремятся получить федеральное финансирование на празднование больших и круглых дат.

— То есть, «преклонный возраст» нуждается в интенсивной терапии? Нужно ведь как-то оправдать дряхлость строений и коммуникаций областного центра.

— Пожалуй, что да. 650 лет выглядят куда как внушительнее против 400. А так и достойное оправдание найдём обшарпанному виду нашего многострадального мегаполиса.

Дальше всех, конечно, продвинулись башкиры. Они решили «переплюнуть» казанцев и «нарисовали» Уфе, основанной в один год с Самарой, 1500 лет, поскольку нашли на территории города более древние памятники археологии. А у нас в Самаре в Постниковом овраге есть палеолитические стоянки, поэтому мы можем вообще претендовать на центр древнейшей цивилизации. Так, глядишь, можно «пририсовать» 15-20 тысяч лет возраста без всяких сомнений. Всю необходимую базу можно легко подогнать. Печально, когда из экономических и политических побуждений пытаются извлечь выгоду, используя историков и археологов. Но, что мне нравится, наши историки не спешат в угоду политическому моменту подписываться под таким существенным изменением в возрасте Самары. Наверное, как раз бедный статус археолога придает смелости для самостоятельности мышления.

В сентябре мы приступаем к раскопкам на Хлебной площади. Работы будут проводить совместно археологи Государственного университета, Пединститута и краеведческого музея. По сути, это будет пример сотрудничества всех археологов Самары.

— Ты только что вернулся из экспедиции в Башкирии. Насколько я знаю, вы там произвели фурор? Расскажи поподробнее.

— Экспедиция была сугубо научная. Плановая тема, которую я прорабатываю не за деньги, а за научный интерес. В Башкирии мы работаем уже давно, с 1992-го. Конечно то, что уфимские журналисты назвали сенсацией, таковой в полном смысле не является. Но находки очень яркие и интересные. Дело в том, что сам могильник можно назвать в какой-то степени реперным для понимания исторических процессов древних народов эпохи раннего железного века. Это касается одновременно территории Башкирии, Татарии, Удмуртии, Мордовии, Марий Эл. Он помогает выяснить, откуда произошел тот или иной народ, где происходило формирование политических объединений?

Итак, памятник рубежа нашей эры. Хронологически датируется IIв д.н.э. – I в.н.э. Большой укрепленный поселок жителей эпохи раннего железного века. Рядом с этим поселком — могильник. В этом году мы исследовали захоронения этого кладбища, и получили материал, безусловно, уникальный.

На самом окончании кладбища мы обнаружили необычное захоронение. Это семья из восьми человек. Двое родителей и дети в возрасте от года до шестнадцати лет. Вся члены семьи, кроме годовалой девочки, обезглавлены и захоронены в одной могиле. Скорее всего, это связано с упадком поселка, пострадавшего от военного вторжения или постоянных набегов враждебных племен. У нападавших, видимо, существовала традиция отрубать головы противников и забирать их в качестве знака, подтверждения воинской доблести. Можно провести параллели с жизнью североамериканских индейцев, которые снимали скальпы с поверженных врагов и демонстрировали их как символ победы. У Геродота есть упоминания об использовании скифами скальпов врагов в качестве утиральников. Саки делали из человеческих черепов чаши. Такая традиция имела свое продолжение. Как мы помним, из черепа Святослава также сделали чашу, из которой потом пили вино или кумыс. Часто череп противника украшали драгоценностями, он служил символом превосходства над поверженным противником.
Скорее всего, поселок был разрушен, семья полностью убита. Вообще, на моей памяти это уже третий подобный случай. Кстати, на соседнем участке кладбища мы также обнаружили захоронение обезглавленного мужчины. Эпоха была очень беспокойная, именно в это время стали возникать городища, укрепленные валами и рвами. В бронзовом веке таких поселков еще практически не существовало… В этом же могильнике мы обнаружили захоронение мужчины крепкого телосложения, у которого на груди находился другой череп. Возможно, что это была голова поверженного врага, принесенная из похода.

Также мы нашли захоронение маленькой девочки лет восьми. Судя по всему, это была любимая дочка вождя. Ее костюм был полностью сделан из бронзовых украшений. Очень интересная и совсем не характерная находка для данной исторической эпохи.

— Чем будешь заниматься в ближайшем будущем?

— Собираюсь продолжить археологические работы в Башкирии, но на этот раз созрело твердое убеждение, что производить просто раскопки ради добывания интересных находок – это вчерашний день. Мы планируем использовать во время раскопок максимально возможное количество естественнонаучных методов. Желательно не разрушающих, как бульдозер или экскаватор, а таких как георадарная съемка, электромагнитная разведка, фосфатный анализ и прочее. Обработка найденного материала также должна происходить с применением современных технологий и методик. Таким образом, можно будет точнее определять состав металла находок. Соответственно, географическое происхождение производственные характеристики и способы обработки.

Другое направление на ближайшую перспективу – создание научно-популярного фильма об археологии. Это как раз в ответ на «Мумии». Люди должны увидеть реальную работу не только в полях на раскопках, но и в лабораториях, где происходит самая сложная и кропотливая работа. Археология действительно очень важная наука, на стыке огромного числа дисциплин и методик. И сенсационные открытия делаются в основном в тиши кабинетов, а не в поле у ручья.

Ну и буквально на днях, как я уже говорил, мы начинаем раскопки старой Самары. Городская археология для нас совершенно новое направление, в отличие от татарских коллег, которые ведут раскопки в казанском кремле уже несколько лет. Для нас это первый и необычный опыт – работать в историческом центре города среди людей, транспорта и асфальта.