ЛЮДИ ДОЖДЯ

Практически накануне «Пластилинового дождя» мы пробрались за кулисы независимого одноименного театра, труппа которого устроила в «Колизее» маленький филиал цирка и танцевальной студии одновременно. 

Самарский «Колизей» — место, в котором былого, воистину гладиаторского размаха торговли ситцем из Турции и бытовой техникой из Китая уже точно не предвидится. Прямо на входе молодой оборванный шалопай стоит, уткнувшись лицом в выцветший камень. Он явно в тупике, бесповоротном и окончательном, и что-то с трудом мычит. В круговую тянутся пустые пластиково-стеклянные киоски, в некоторых всё ещё продают батарейки и фонарики, кое-где поблескивает бижутерия, напоминая о днях минувшего изобилия.

Среди этих пустующих секций мне нужна та, что под номером 19. Она отличается от других – стекло с обратной стороны затянуто зелёной драпировкой, над входом красуется баннер. Вид имеет таинственный. За дверью – закулисье с лицедеями.

Но про закулисье с лицедеями понимаешь только потом, а сначала попадаешь в творческую мастерскую. По стенам развешаны невиданные чудо-рыбины, какие-то часики, катушки, шестеренки и зонтики. Всё этакое викторианское и механизированное, словом, настоящий стимпанк. Около пятнадцати человек самых разных возрастов и наружностей наполняют это пространство. Две девушки разложили по полу фрак и педантично вбивают в него кисточками коричневую краску, ещё две трудятся над желтой накидкой.

— Хох, иди посмотри, нормально? – кричит через всю залу (она, кстати, довольно просторная) очень смешливая миловидная девушка и примеряет только что выкрашенный сюртучок.

— Вот тут с другой стороны фалды ещё подкрась, ты же будешь вертеться, они будут задираться. А зритель сразу такую халтуру заметит, — добродушно отвечает ей мужчина с залихватскими, бодро торчащими усами и сам берёт в руки кисть. —  А подмышка у этой куртки вышла очень выразительная! –шутит он. Позже оказывается, что Хох — это Александр Хохлов, профессиональный художник-оформитель, московский друг «Пластилинового дождя». Пока нет Игоря Шадрина, руководителя студии, в этом творческом хаосе властвует он. Ловко маневрируя меж фанерных досок и кусков брезента, он всем успевает подсказать, как это следует лучше вырезать, сколько тут ещё нужно отмерить, что здесь к чему приделывается, да ещё и попутно находит чистые кисти и канцелярские ножи для всех, кто по недоразумению был ими обделен.

Ещё одна парочка молодых ребят тут же рядом прогоняют одну и ту же композицию, силясь исполнить некое танцевальное па. «Нет, так только Игорь может, он скоро будет», — говорит один другому, и словно в классической пьесе на этих самых словах появляется он. Идейный лидер, вдохновитель и всё такое прочее – режиссер арт-группы независимого театра «Пластилиновый дождь».

— Так, у нас теперь есть огнетушитель! – громогласно возвещает Игорь, энергический такой дядька, с усами поменьше, чем у Хоха, но зато с бородкой — с чем я вас, друзья, и поздравляю! Вы тут что, баллончиком красили? – неожиданно останавливается он и строго озирает всех присутствующих. Впрочем, секунды через три его захватывают другие дела, и они с Хохом вдвоём что-то всем подсказывают и подправляют. После того, как все эксцессы предотвращены, дело доходит и до меня.

— Работа непосредственно перед фестивалем всегда в таком темпе проходит, сколько ни готовься. Мы ещё в декабре начали искать всякую рухлядь для декораций – многое покупали, некоторые вещи знакомые добрые люди приносили, что-то на помойках находили, а что? Вот, бывает, идёшь мимо, а там настоящий раритет лежит. Никому уже не нужный, а нам необходимый. Много мы находили всякого, один раз часы с кукушкой отыскали, разобрали, посмотрели на её «кукукалку», долго выдумывали, как её смастерить. Порой искусство заставляет делать что-то такое, о чём ты раньше и помыслить не мог.

Костяк арт-студии составляют десять артистов – вот где стабильность. Самому Игорю Шадрину помогают двое друзей, которых театр и арт-студия поглотили уже, наверное, навсегда. Каждый сезон набирают ещё десять новеньких – они учатся, практикуются, некоторые остаются здесь надолго, без этих приливов свежей крови ни одна уважающая себя труппа обойтись не может. И эти артисты, конечно, постоянно ищут новые образы, новые идеи и источники вдохновения – а этого не отыщешь без глаза, не замыленного ещё опытом.

— Сама арт-студия существует уже 20 лет. Сначала это был детский театр, но вскоре и молодежь заинтересовалась. Начинали с вещей вполне для этой среды обычных – драматического искусства, взяли зрелищности у цирка, выразительности у пантомимы, жизнелюбия у клоунады. Всего понемногу, от разных жанров, от самых разных слоёв искусства. А потом впервые увидели уличный театр в Нижнем Новгороде, и этим загорелись. Теперь вышли на уровень 7-8 фестивалей в год, а это, знаете, очень прилично.

Репетиция начинается внезапно. Игорь просто хлопает в ладоши, крича: «Убираем здесь всё быстро, начинаем репетировать!», и декорации вокруг сразу меняются. Пять юных девушек, которые только что корпели над костюмами, начинают разминаться, потягиваются и разбирают ходули. Из-под их ног щётками торопливо выметаются всюду разбросанные фанерки и тюбики из-под красок. Зал наполняется хрупкими и быстрыми существами, бегающими на тонких и длинных ножках, и это выглядит сюрреалистично даже без костюмов, Дали бы оценил. А ещё всюду механические чудовища, и не верится, что вокруг этот стеклянно-пластиковый «Колизей», его вроде бы и не существует больше.

— Бюджет для театра – это вещь сложная. Вот нам, допустим, посчитали – для того, чтобы развернуть полноценную площадку в «Струкачах», необходимо уложиться в такую-то сумму денег. Сначала не понимаешь даже, как мы в это будем укладываться, что вообще такое. Всё кажется невозможным, хотя и область выделяет на фестиваль деньги, и город, и гранты удается получать. Но наш бюджет – это всё-таки люди, которые постоянно думают обо всём этом нашем общем деле.

— Мы поездили по многим городам и завели там много полезных знакомств. Многие российские театры приезжают на наш фестиваль вот так запросто, бесплатно, потому что выступить у нас — это теперь уже хороший уровень, у нас всех видно. Маленькие коллективы стремятся сюда, чтобы их заметили. Мы ведь начинали с маленького, такого совсем «куцего» фестиваля, на такой маленькой площадке. А теперь мы выросли, переосмыслили многие промахи. Сейчас нам помогают и московские, и тольяттинские друзья – так что мы со всем справляемся, пусть денег и стало меньше. Их теперь везде стало меньше.

Девушки на ходулях тем временем творят что-то невероятное. Когда сидишь в уголке студии на маленькой деревянной табуреточке, то просто недоумеваешь, как всё это может происходить. Они кувыркаются, с размаху, прямо в ходулях с их высоты садятся на шпагаты – в общем, делают все те вещи, которые могут показаться среднестатистическому гражданину, крепко стоящему на своих двоих, чем-то невообразимым. Их выступление построено на постоянном контакте со зрителем, так что если вы решите посетить фестиваль и посмотреть на выступление его хозяев, вас точно растормошат, и вы непременно удивитесь и засмеётесь – даже если вы патологический зануда.

Текст и фото: Ксения Лампова