В БЕЗНАДЁЖНОЙ ТЕНИ

Для этих людей нет в русском языке приличного обобщающего слова. Нелегалы, гастарбайтеры – это всё не то. Неприличное есть, и на него выходцы из Средней Азии уже почти и не обижаются. Многие из нас, наверное, предпочли бы, чтобы и самих этих людей не было в нашей жизни. Но они есть. И как-то сосуществовать с ними придётся. Пока же отношения коренных жителей и приезжих далеки от цивилизованных форм.

Полиция говорит по-таджикски

— Давно в Самаре, Сухраб?

— 12 лет уже, судьба, наверное.

— Ого! А всего тебе сколько?

— 30.

Мы сидим на лавочке с моим собеседником, большую часть сознательной жизни проведшим в нашем городе. Сухраб невысок и худощав, одеждой не выделяется, да и вообще почти не выделяется, особенно когда молчит. Но, видать, у тех «кому надо» особый нюх.

— Не боишься ходить по улицам?

— Боюсь, а куда деваться. Редкий полицейский (Сухраб употребил другое слово – Авт.) пропустит нерусского. Не поленится догнать или развернуть машину. В лучшем случае попросят документы. Но бывает, что начинают грубо обыскивать, как террориста какого. Били несколько раз, один раз сильно.

— С документами, как я понимаю, проблема?

— Да, когда-то были и патент, и регистрация. Но сейчас только таджикский паспорт.

— Ну, судя по тому, что мы сейчас разговариваем, ты до сих пор не депортирован, то есть вопросы как-то решаются?

— Конечно, решаются. Полицейскому ведь тоже особого интереса нет со мной возиться – доставлять в отделение, оформлять протокол… Не поверишь, но многие уже знают некоторые фразы на нашем языке. Вроде «Гони 200 сомони», это около двух тысяч рублей. Вот так — когда тысяча, когда две… Но один раз почти месяц боялся из дома выйти – чуть ли не дежурили специально у ворот.

Цена вопроса

— Квартиру снимаешь?

— Раньше снимал, но сейчас мне повезло. Живу на просеке в комнате в коттедже, хозяина там почти не бывает. Мы с женой следим за домом, помогаем по хозяйству, в том числе и соседям. Но и платим только за газ и свет.

— Жена не работает?

— Да куда там… Я то не всегда работаю. Да и детки – две дочки, младшей всего шесть месяцев.

— Родились здесь?

— Да. И по-русски старшая (ей шесть лет) говорит лучше, чем по-таджикски.

— Сразу логичный вопрос, а что дальше?

— Будем через год отдавать в школу, тут вариантов нет. Правда, наверное, в частную, за деньги. Ну, или снова кому-то заплатить придётся.

— А как с твоими документами?

— И тут всё в деньги упирается. Там надо сдать экзамен, пройти несколько медкомиссий. Везде надо платить. Всего получается тысяч 30. Я столько на случайных заработках в хорошие месяцы получаю. А надо семью кормить и родителям помогать.

— В Таджикистане совсем всё плохо?

— У папы пенсия на русские деньги тысячи 2-3, у мамы хорошо если тысяча. А цены в Душанбе почти как в Самаре. Поэтому 3-4 тысячи стараюсь, если есть работа, отправлять.

Свой среди чужих

— На родине бывал за 12 лет?

— Два раза, совсем понемногу. Там работы совсем нет. Да и чужой я там уже, никого не знаю. Здесь лучше. Надо как-то решать с документами, пытаться получать гражданство, может, и ипотеку брать. Терпеть и жить здесь.

— Кстати, о «терпеть». Может, тяжёлый вопрос, но всё же… Чувствуешь ли ты неприязнь со стороны местных жителей.

— С соседями, по работе и вообще со всеми, кто меня знает, проблем никаких нет. Я хорошо отношусь к людям, они ко мне. А по мелочи… Вот заходит нерусский человек в автобус, и все на него смотрят, как на ваххабита. А уж если ещё и ящик с инструментом… Или начинают возмущаться, когда не по-русски по телефону говорят (я, кстати, так никогда не делаю). Бывает, компании на улице докапываются, тут я не связываюсь и только ускоряю шаг. Хотя бывало, что били меня и не полицейские. Надо терпеть, что делать…

— Вспомнил про ваххабитов. На них ты точно не похож — ни бороды, ни одежды. А в мечеть ты ходишь?

— Свинину я не ем, водку-пиво не пью, лучше девочкам что-нибудь вкусное куплю. А в мечеть… Редко, честно говоря. Работать мне надо…

Вместо резюме. Нелегальная миграция – это, безусловно, плохо. Вопрос, нужны ли нашей стране такие готовые работать день и ночь налогоплательщики, как Сухраб и его семья, достоин широкой общественной дискуссии. Но совершенно точно, что от их нынешнего подпольного положения выигрывают только нечистые на руку чиновники и правоохранители.

Фото: Дария Григоревская

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город»