"ЭТО БЫЛА ЖИЗНЬ, А НЕ МЕРТВЕЧИНА"

В апреле 1997 года Самарская городская дума приняла отставку Олега Николаевича Сысуева. Всего год назад состоялись выборы мэра, на которых Сысуев получил поддержку более 70% жителей, и вот он отбывает в Москву на должность вице-премьера по социальным вопросам. Самарский народ возмущен, дескать, как же так, предает интересы города. Губернатор Константин Титов радостно потирает руки, потому что «сплавить» Олега Сысуева под благовидным предлогом — его давнишняя мечта. Олег Сысуев дает прощальное интервью: «В душе я буду еще долго мэром Самары. Мне это никто не запретит».

18 лет спустя день в день после этого события мы разговариваем с первым заместителем председателя совета директоров Альфа-Банка Олегом Сысуевым о Самаре.

Олег Сысуев

— Нет, с Георгием Лиманским у нас не сложилось никак, — начинает он припоминать своих союзников и противников. — Я, естественно, взаимодействовал с Виктором Тарховым. Мы и сейчас перезваниваемся, редко, правда. Наша дружба началась с того, что он спонсировал мои первые выборы в 1994 году, когда работал на «Нефтеоргсинтезе». А вообще-то он был одним из четырех авторов проекта «Сысуев — мэр». В 1991 году Виктор Тархов был уходящим председателем областного совета. Он, Павел Елин, его заместитель, полпред президента в Самарской области Антон Федоров и глава администрации Ленинского района Александр Белоусов — вот эта четверка тогда приняла решение, что мне надо двигаться мэром. А назначал меня президент в декабре 1991 года главой администрации Самары — председателем городского совета.

— Указ о моем назначении был подписан в декабре, но о его существовании все узнали в январе, числа 3 или 4. С Константином Титовым я тогда пришел в городскую администрацию, чтобы быть представленным как глава администрации города Самары. Я не помню ни первое свое распоряжение, ни первый рабочий день. Все было как в тумане. Было так страшненько.

Я не понимал, что происходит, я не представлял, как управлять таким хозяйством огромным в условиях абсолютного отсутствия денег, ресурсов, возможностей, без команды…

— Нет, у меня тогда не было больших амбиций. И для меня это все стало совершенной неожиданностью. Я не понимал, что происходит, я не представлял, как управлять таким хозяйством огромным в условиях абсолютного отсутствия денег, ресурсов, возможностей, без команды… Не было никакой команды. Все, кто были мной набраны, были набраны с той стороны жизни, с которой я не соприкасался. Из тех, с кем меня связывали дружеские отношения, я делал предложение только Александру Белоусову, но он отказался… Все остальные — либо представители старой команды, в основном из хозяйствующих дивизионов: Метелкин Владимир, Астахов Юрий, либо люди новые, например, Константин Маркович Ушамирский. В общем, такой был микс, мне кажется, вполне работоспособный.

— Сначала была исключительно задача, чтобы что-то по городу ездило и убирало снег. У нас, помните, в феврале 1992 года случилась огромная авария на водоводе, и три дня большая часть города оставалась без воды. И все с напряженным вниманием следили — особенно наши доброжелатели, представители СМИ — как новая администрация справится с этой аварий. А мы работали день и ночь. Я помню, что у нас последняя оперативка проходила в 10 вечера. Но я хорошо разбирался в кризисном управлении, потому что до этого частенько участвовал в комиссии по расследований чрезвычайных происшествий в «Аэрофлоте», поэтому для меня это была школа достаточно знакомая. Это тоже был такой вход в профессию.

Я, знаете, был на днях в Самаре, посмотрел на город и могу точно сказать, что в 90-е годы он был гораздо более опрятным, гораздо более привлекательным и гораздо более симпатичным и благоустроенным. Это была жизнь, а не мертвечина, которая сейчас ощущается на всех уровнях.

— Я, знаете, был на днях в Самаре, посмотрел на город и могу точно сказать, что в 90-е годы он был гораздо более опрятным, гораздо более привлекательным и гораздо более симпатичным и благоустроенным. Тому много объективных причин. Город открывался, было очень много культурных проектов, межнационального, даже интернационального обмена. Город узнавали. Мне казалось, что именно это главное мое достижение. Была, безусловно, масса другого: автобусы покупали, что-то ремонтировали и так далее. Но самое главное — в городе была жизнь! Он жил! Элита жила, очень много интересного происходило, конфликты, дискуссии. Жители учились становиться горожанами, получали новые знания. Это была жизнь, а не мертвечина, которая сейчас ощущается на всех уровнях.

— Свобода, кстати, тогда, вопреки сложившемуся мнению, не была безбрежной. Был правильный ограничитель, но не сверху, а снизу. Это горожане. А еще сбоку был ограничитель — депутаты и средства массовой информации, которые в большинстве своем не были тебе ничем обязаны. Только одна городская «Самарская газета» существовала за счет городского бюджета, но все остальное не было прикормленным и купленным. Симпатии и понимание этих СМИ надо было добиваться за счет других методов — за счет результатов своей работы, за счет открытости… Это совсем другая история была. Контроль был нормальный, цивилизованный со стороны свободной прессы как представителей открытого общества.

— Была совсем другая атмосфера. Какие у нас были дискуссии, выходящие на страницы газет, выходящие в разговоры политической элиты, выходящие с губернатором! Это же все шло на пользу обществу! Вы что думаете, это не было ограничивающим фактором, что губернатор очень критически относился к деятельности городской власти, а мэр относился очень критически к деятельности губернатора и не скрывал своих чувств и эмоций в том числе в присутствии прессы?!

— Если иллюстрировать наши отношения с Константином Титовым, они были всякие. И много очень хорошего было, и не очень хорошего. Из «не очень хорошего» — это когда по приказу губернатора Титова почетную грамоту президента Ельцина, адресованную мне, спрятали в администрации области и три месяца мне ее не давали. Потому что Константин Алексеевич затеял тогда сложную игру по выдворению меня с должности руководителя города. Но это ему не удалось и пришлось ему все-таки грамоту отдать, потому что меня ей наградили без согласования с ним. А он копил истории, как у меня все плохо. А как же могло быть все плохо, если награждает грамотой президент Российской Федерации «За успехи в социально-экономическом развитии города»? Но это хорошо, что губернатор видел во мне соперника, это двигатель прогресса! Это конкуренция!

— В прикладном плане я никогда не задумывался идти на выборы губернатора Самарской области. У меня перед глазами был пример моего коллеги из Штутгарта Манфреда Роммеля, он на меня тогда оказывал сильнейшее влияние. Я искренне считал, что позиция мэра ничуть не менее значимая, чем губернатора. Она такая же самостоятельная, такая же почетная. А по мне, она была намного почетнее. Потому что в то время губернатор при существующих тогда законах не имел права командовать муниципалитетами. И поэтому мне казалось, что у него круг ответственности несколько уже. Он должен быть модератором, компромиссным лидером и так далее. Потом уже, когда я уехал в Москву, были неоднократные попытки подвинуть меня в сторону Самары в части выборов. Но, честно говоря, для меня было важно уже в личном плане обрести в бизнесе материальную самостоятельность. Но этот процесс затянулся. И когда этот процесс происходил, политики не стало. Вот и всё.

«Мы разные, но не чужие». Основной лейтмотив кампании Олега Сысуева на выборах мэра Самары 1996 года.

— Я проходил выборы дважды. Оба раза это были нетривиальные выборы, потому что они были прямые, с реальными конкурентами, абсолютно без каких-либо подтасовок. Со встречами с людьми в кинотеатрах, на улицах, на производствах и так далее. Это нормально, что для политика самые яркие впечатления связаны с выборами. Нервотрепка, сумасшедший график встреч, холодные залы, враждебная аудитория в залах… да, было такое. И через полтора часа эта аудитория становилась твоей.

— Один очень яркий эпизод того времени. Мы в мае с семьей пошли гулять на набережную, и моя жена обратила внимание, что вскрывают машину. Это было средь бела дня возле бассейна СКА. Ну и я погнался за этими отчаянными ребятами, один из которых оказался с ножом. Я его задержал, уронив на землю. Откуда силы взялись, не знаю. Потом я участвовал как свидетель в судебном заседании. Все это было достаточно смешно. И тогда же, что самое интересное, дружественные нам в кавычках СМИ писали, что Сысуеву подстроили специально эту историю, чтобы он героем выглядел накануне выборов.

— Вы спрашиваете, узнал ли меня преступник? Нет, он не понял, кто его задержал. Это был студент Политехнического института, приезжий, ему, мне кажется, до фени были все начальники городские. Они были не очень трезвые и решили пошалить, вскрыть машину и забрать сумку. Но история тогда получила громкую огласку.

У нас были всенародные выборы мэра! И в соответствии с законом о местном самоуправлении и Конституцией России, местное самоуправление абсолютно самостоятельно в принятие решений собственной компетенции. Сейчас это не так. Местное управление не стало «само», оно от «само» ушло. В большей степень теперь оно подчинено.

— У нас были всенародные выборы мэра! И в соответствии с законом о местном самоуправлении и Конституцией России, местное самоуправление абсолютно самостоятельно в принятие решений собственной компетенции. Сейчас это не так. Я очень хорошо отношусь к нынешнему главе администрации, он у нас работал председателем комитета по делам молодежи. Олег Фурсов замечательный парень, на мой взгляд, я желаю ему только всего самого доброго на этом пути. Но он абсолютно зависимый человек. С этим ничего не поделаешь. Так что большие перемены произошли с точки зрения самостоятельности. Местное управление не стало «само», оно от «само» ушло. В большей степень теперь оно подчинено. А новая реформа в Самаре… Оставить метлы для мусора и корзинки для сбора опавшей листвы… Никакое это не развитие. Это, как и везде, на всех уровнях политический камуфляж. Как бы с виду все демократично, а на самом деле люди сидят, заседают и ничего не решают. Сейчас от человека в политике требуется, во-первых, лояльность, во-вторых, лояльность и, в-третьих, — лояльность.

— Да, я считаю себя успешным мэром. Даже по формальному признаку. Я дважды избирался с высоким процентом на выборах. Вот и все, это самое главное — оценка в вопросе успешности или неуспешности в публичной политике. Ну а если по внутренним ощущениям… Наряду с моей работой в правительстве работа мэром Самары — это самое важное в жизни. Самое яркое, самое запоминающееся, самое непростое.

— Время было такое, наполненное всякого рода событиями и людьми. И с точки зрения реализации себя как человека оно мне очень много дало. У нас был вкус ко всему новому. Мы, люди, выросшие в закрытом Куйбышеве, со всеми его военными оборонительными прибамбасами, но занимавшиеся рок-н-роллом и западным баскетболом, хотели, чтобы город был европейским и цивилизованным. И в этом смысле мы поддерживали любое начинание, которое меняло облик города. Вместе с Инкомбанком мы устроили фестиваль скульптуры на третьей очереди набережной, куда пригласили скульпторов со всей страны.

— Самое смешное предложение — это снести памятник Куйбышеву. Да… Но это была только первая часть предложения. А вторая часть — поставить памятник автору предложения о снесении памятника Куйбышеву. А еще провести референдум на тему, кому памятник поставить. Автором этой замечательной идеи был Борис Фрадков, веселый парень.

— А фестиваль «Из века ХХ в век ХХI». Когда приезжали яркие представители «оттепели» — это и Андрей Вознесенский, и Эльдар Рязанов, и Василий Павлович Аксенов, очень хороший мой впоследствии товарищ. Мне кажется, автор этого фестиваля сам по себе человек значительный, и мы можем гордиться тем, что этот человек живет и работает в Самаре. Конечно, я про Владимира Андреевича Виттиха. Он сам лауреат многих джазовых фестивалей, поэтому у него и с головой и культурной подготовкой всё в порядке. Конечно, представить себе сейчас этот фестиваль в Самаре практически невозможно. Как, собственно, и рок-фестиваль «Сотворение мира», который проходил в Казани. Понимаете, такие вещи очевидно показывают, что мы идем в другую сторону.

Текст: Анастасия Кнор