Более трех лет существует Самарский Музей фотографии «Фото-История», и последний год из них — официально. Однако большинство читателей, должно быть, сейчас узнали о нем впервые, а уж бывали там, наверное, и вовсе немногие.

Если судить по размерам помещения на проспекте Ленина, 3 — на музей не похоже. А если по деятельности, то она не ограничена хранением и экспонированием различных артефактов, и простирается далеко за пределы музейной. Например, в начале лета «Фото-История» вернулась с фестиваля «Интермузей-2014» со специальным дипломом «За реализацию социальной миссии» — случайно на таком серьезном смотре призы, между прочим, не раздают…

Что же это за странное оптическое явление и зачем оно Самаре? С такими вопросами «Другой город» отправился к учредителю и директору Музея фотографии Николаю Страшнову и получил… ещё больше вопросов.

Текст: Данила Телегин

— Что хорошего произошло с вами за три года? Посетители есть?

— Уже не три —задумал я музей ещё в 2008-м. Да, посетители есть, но я бы отметил, что это не только посетители выставки, а вообще люди, которые участвуют в наших мероприятиях. У нас ведь музей не в привычном смысле, как краеведческий или художественный, где смотришь экспонаты и уходишь; мы проводим очень много технической, социальной, общественной работы.

Мы организовали объединение «Самарский дом фотографа» и его силами организовываем мастер-классы, фотоконкурсы, выставки, осуществляем социальные проекты для детей-инвалидов и школьников.

Ещё у нас есть «фотосреды», когда собираются люди, интересующиеся разными видами творчества. На таких встречах в формате легкого чаепития мы проводим мастер-классы, которые касаются не только фотографии — например, по скрапбукингу или по изготовлению суши и роллов. Часто туда кто-нибудь приносит снимки, и мы их разбираем. Там же планируем дальнейшие акции.

Кроме того, наш музей отличается интерактивностью. Приходят гости — мы берём старую технику, заряжаем прямо при посетителе фотопленку, во дворе делаем, например, общую фотографию. Потом заходим обратно в музей, показываем, как проявляется и закрепляется пленка (гости делают всё своими руками). Пока происходит экспресс-сушка, мы проводим в течение 20-30 минут экскурсию по самому музею. И потом заходим в красную комнату, где каждый сам печатает себе фотографию классическим методом… Особенно немцы приходят в восторг, когда видят, как хорошо у нас работает старая техника их производства.

— Как вы выживаете? У вас, наверное, коммерческое направление есть?

— Нет, мы не коммерческая организация, и все какие-либо поступающие средства идут на развитие музея. Но, скажу, средств-то и нет. Все наши мероприятия проводятся бесплатно.

— Но что-то же вас заставляет тратить на музей свое время? Хотите спасти фотографию как искусство?

— Давайте начнем с другого: Самара потеряла свой статус культурной столицы. Когда-то культура фотографии здесь была на очень высоком уровне. Я сам из Башкирии приехал сюда в 2000-м году, и увидел, что здесь есть возможности для развития и самореализации фотографа. Это единственный город в стране, где фотографу легко общаться с людьми, с потенциальными моделями. В Екатеринбурге, Москве, Уфе — совсем другой социум.

Я считаю, фотографическое начало здесь очень сильное, поскольку во времена Великой Отечественной сюда приезжали и артисты, и киношники, и фотографы, и они приучили самарчан фотографироваться. С тех времен и пошло, что самые красивые девушки — в Самаре.

Но потом я увидел, что к фотографам и художникам здесь относятся плохо. Просто никак. В отличии от той же Башкирии, где все творческие инициативы сразу находят поддержку. И я решил сдвинуть дело с мертвой точки, организовал фотообъединение. А так как я с детства занимался фотографией, и у меня накопилось огромное количество фото, открыток, техники, то появился и музей. У нас там, кстати, не только фото- и кинооборудование, а вообще всевозможная линзосодержащая техника — микроскопы, бинокли, очки, пенсне… Плюс ещё все устройства, где задействована плёнка.

— А чем вас другие фотообъединения не устроили? Слишком официозные?

— Нет-нет, надо уважать любое объединение. Но невозможно в большом городе собрать некую общность, в которой все будут одинаково думать. Самара — тоже город с амбициями, и люди здесь амбициозны. Так что многие стремятся создать свою организацию, свой кружок. Даже те ребята, которые два года назад у меня учились, уже сами создают свои фотошколы, салоны и студии… Это вполне нормально.

 

— Не болезнь ли времени — то, что все хотят как можно скорее чему-нибудь учить других?

— К сожалению, да. Смешно, когда видишь очередную молодую девушку, которая приобрела несколько месяцев назад фотоаппарат, побывала на каких-то курсах, и тут же пишет, что организовала фотошколу. К сожалению, такое бывает. На деле чтобы этим заниматься, человек должен вырасти социально, технически, наработать свой огромный опыт ну и, само собой, иметь способности для преподавания.

— Ваше фотообъединение чувствует, что набрало некий вес?

— Да, наш музей стал центром притяжения благодаря той массе мероприятий, которые мы проводим. Некоторые наши события даже приобрели общероссийский масштаб — например, фестиваль «Лето в Зените». Мы проводили его уже три раза, и два последних спонсором был Красногорский завод им. Зверева, так что у нас был хороший призовой фонд, привлекший фотографов со всей России.

Еще планируем запустить проект «Фототуризм» — обмен фотографами из разных городов. У нас, правда, проблема — нужен микроавтобус. Как решим её — запустим.

— А экспозиция-то сама насколько востребована? Иногородние приходят?

— Тут тоже надо начать с другого… Посетители постоянно спрашивали: почему такой музей находится в комнате 5X6? И мне как-то раньше было неудобно объяснять, я искал какие-то отговорки, говорил, что мы ищем помещение. Сейчас перестал. Отвечаю, что здания для нас нет… С этой проблемой я бьюсь с 2008-го года. Была попытка примкнуть к музею им. Алабина, но они сами переполнены экспонатами, экспозициями, жалуются, что у них не хватает хранилищ. Так что мы хотим своё место. К тому же, в Самаре нет галерей. Буквально две частных и «Новое пространство» — для города-милионника это очень мало. Поэтому в рамках музея я хотел бы открыть заодно экспозиционную галерею, где выставлялись бы не только фотографии, но и народное творчество. И ещё при музее хотелось бы запустить фото и киностудию.

Областное министерство культуры помогает в поиске здания, и департамент имущества предложил одно такое под музей, но пока неизвестно, достанется оно нам или нет. Хотя оно бы нам подошло — большое, трехэтажное. Вот только чтобы его запустить, нужно порядка 200 млн. рублей на реконструкцию. (Скорее всего, Страшнов ведет речь о здании бывшего Коммерческого клуба — клубе «Дирижабль» в будущем. В первую очередь его помещения были обещаны СГАКИ, — прим. автора). 

— Департаменты и министерства не помогают?

— Единственный, кто откликнулся — депутат Александр Евсеевич Хинштейн. Он пытается хлопотать о том, чтобы нам досталось здание, и без его помощи у нас бы не получились некоторые проекты.

Также мы получили Грант губернатора на поддержку проекта «Искусство сделать фотографию», благодаря которому мы провели огромное количество мероприятий.

— А самарская специфика музея, собственно, в чём?

— Чисто самарская? В том, что в Самаре — самые красивые девушки.

— То есть, он всё-таки мог бы состояться в другом городе?

— Отвечу так: ранней весной я поехал в Москву. Посетил очень много кабинетов департаментов и министерств, и отношение там меня потрясло. Везде меня выслушивали, не торопили, расспрашивали, советовали и подсказывали. Среди прочего — пригласили участвовать в международном фестивале «Интермузей-2014». За все 16 лет этого престижнейшего фестиваля мы стали единственным частным музеем, который в нем участвовал. Наша работа была очень высоко оценена, а площадка была одной из наиболее посещаемых. Мы стояли там ровно неделю, и москвичи приходили снова и снова, и говорили, что такого музея даже у них в столице нет. Раньше был политехнический, но он закрылся. Некоторые стали сами приносить туда фото и кинотехнику — например, две бабушки отдали нам уникальнейшие экспонаты, книги, рассказали много чего. Прием был очень радушный, шикарный. Все нам говорили, что такой музей нужен.

И скажу теперь открытым текстом — если Самара не откроет глаза на проблему, не станет нам помогать, то я буду думать о том, чтобы перевезти музей в Москву, где мы будем более уместны и востребованы.