"В АФРИКЕ НА ОХОТЕ БЕЗОПАСНЕЕ"

Наш проект «Самара 2.0» — это восполнение белых пятен из истории девяностых и нулевых. Активнейшим участником событий тех лет в Самарской области был Владимир Аветисян. Его империя «Волгопромгаз» вела довольно агрессивную бизнес-политику, жадно поглощая всё новые и новые рынки сбыта. «Что-то Аветисяна стало слишком много», — такую фразу обронил как-то раз публично губернатор Самарской области Константин Титов.

Взгляд Владимира Аветисяна на девяностые можно узнать из большого видеоинтервью. Выдержки и цитаты в статье для тех, кто не любит слушать, но любит читать.

Про участие в бандитских войнах и личный пистолет

— В книгах Кирилла Шелестова (псевдоним Александра Князева) очень ярко описаны события девяностых, бандитские войны, ваше участие в переделах сфер влияния. Всё это правда было именно в таком жестком ключе?

— Это тот случай, где лишь десятая доля правды. Хотя, я честно вам скажу, я не читал книжку. Я пытался её листать. И то, что я увидел, вычеркнуло Князева из числа моих друзей и даже приятелей навсегда. Дело не в том, что он там что-то исказил или не исказил. Если бы в начале книги он написал, что все совпадения случайны и это творческий вымысел, то это одна история, и в этом случае все герои этой книги к ней бы по-другому относились. А поскольку он написал совершенно противоположное, что это абсолютная правда, и автор сам был участником событий, вот это, извините, серьезная идеологическая диверсия в отношении большой группы людей.

Но если говорить про те бурные события, то это реально были джунгли. Я сейчас езжу в Африку на охоту, там спокойнее и безопаснее… Выходя из дома, ты не всегда был уверен, что вернешься обратно. Ты даже случайно мог попасть в ситуацию, когда можно расстаться с жизнью. История помнит, как на проходной N16 АвтоВАЗа стрелялись две группировки, и жертвы исчислялись десятками, за какие-то полчаса перестрелки… А сколько известных в узких кругах имен пало в Самаре?! Каждый день Самара с кем-то прощалась. То, что касалось передела… Как будто выпустили джина из бутылки. Потому что многие убийства и жертвы были абсолютно не оправданы. Ничем! Ни интересами бизнеса, ни невозможностью разрешить этот спор другими способами. Просто люди брали оружие и стреляли.

Если говорить про те бурные события, то это реально были джунгли. Я сейчас езжу в Африку на охоту, там спокойнее и безопаснее…

Но лучше вспоминать какие-то светлые примеры. Например, сижу я в своем кабинете в Волгопромгазе еще на Ленинградской, в старом офисе. Приходит охрана и говорит: «Владимир Евгеньевич, к вам какие-то молодые ребята. Говорят, вы их непременно ждете». «Кто такие? Имя и фамилия есть?». «Не знаю, но они в трусах». Это охранник так шорты спортивные назвал. Я спрашиваю: все в трусах? «Нет, один есть в трико». Я говорю: бери того, кто в трико, и давай сюда. Похожий на студента, розовощекий, заходит, оглядывается и говорит: «Хорошо вы тут устроились. А крыша у вас есть?» Я говорю: надо мной еще как минимум 2 этажа, но выше точно есть крыша, и она не течет. Он: «У вас проблем нет?» Я говорю: конечно, есть, вот налоговая отчет не принимает, поможешь решить? Больше я его не видел.

— У вас были средства самообороны? Бронежилет? Пистолет?

— Я в бронежилете никогда не ходил. Но пистолет, конечно, был. Это создавало какую-то иллюзию спокойствия и тешило инстинкт самосохранения. Потому что не хотелось, чтобы тебя совсем уж как куренка расстреляли. Но уж точно, что я не ходил с заткнутым за пояс пистолетом. Он лежал в сумке. Шпиономания, пистолеты, охрана и все остальное — это атрибуты того времени. Которые одни использовали для одних целей, а другие для других.

Про путч, или как Аветисян чуть в Румынию не иммигрировал

— Занятная история. Мы — я, Андрей Кислов и Олег Дьяченко в тот момент были в Кишиневе. Если у них там был какой-то бизнес, то я просто с ними за компанию поехал. Вечером посидели в ресторане, выпили коньяку «Белый аист», а утром, задумчивые, вышли завтракать. Буфетчица стоит и причитает: «Арестовали Горбачева, арестовали Горбачева». Мы ей говорим: тетенька, и без тебя голова трещит, какой Горбачёв? «Радио включите!», — нам был ответ. Возвращаемся в номер, включаем радиоточку, и тут выступление генерала Пуго про ГКЧП. Сразу похмельный синдром прошел, что делать? А партнерами моих друзей по бизнесу были бывшие молдавские комсомольцы. Мы их срочно призвали, с ними выпили еще коньяку, и они нам предлагают: парни, вам надо в Румынию бежать, непонятно, что будет твориться дальше. Но мы посовещались и решили в Румынию не ехать, а поехали в Одессу, потому что из Кишинева в Самару вылететь тогда было невозможно. По дороге колонны танков тянутся к Кишиневу, в общем, картина та еще… В Одессу приехали, на Привозе уже везде объявления, что Ельцин выступил против ГКЧП.

Самолет в Москву битком, билетов нет. Нам говорят: если только с пилотами договоритесь. Мы хватаем этого пилота и говорим: за ради Христа и за любые деньги. Он нам объявляет цену, мы соглашаемся. Как сейчас помню, это был Як-42, и народ в проходе стоял, как в трамвае. При этом не два человека как-то пристроились, а весь проход был занят. В том числе и мы стояли. Прилетели страшно радостные, что дома.

Про странную дружбу с губернатором Титовым

Да, дружба была, я считаю. Константин Алексеевич Титов крайне непростой человек, поэтому с ним было интересно. В 92-93 годах я параллельно занимался Самаратрансгазом и нарождающимся Волгопромгазом. На работу в Самаратрансгаз я приезжал к 7 часам утра, проводил селектор со всеми станциями, затем занимался текущей работой, а потом тем, что касалось Волгопромгаза, Газбанка и так далее. И в один прекрасный момент я упал, потерял сознание на работе. Меня отвезли в Шушенское — так называли загородную обкомовскую больницу. Диагноз — крайнее истощение. И тогда я сказал: стоп, ребята, перехожу в Волгопромгаз.

Мы хотели быть компанией, которая заметна в губернии. Но без конструктивных, нормальных, — я в хорошем смысле это говорю, — отношений с губернатором, это сделать было невозможно. Константин Алексеевич ко всему новому тоже относился с большим интересом. В итоге у нас сложилось. Раз за разом мы становились всё ближе.

По вечерам, когда и он, и я заканчивали работу, я заезжал прямо к главным дверям белого дома на желтом Porsche. Выходил Константин Алексеевич, садился ко мне в машину, и мы ехали в спортклуб тренироваться. Там мы тренировались, ходили в баню, потом я его отвозил домой. И так было практически каждый день, если не было у губернатора каких-то мероприятий. Поэтому я считаю, что не только Константин Алексеевич внес свою лепту в становление Волгопромгаза, но и я в его физическую форму и внешний вид тоже свою лепту внес. Не кривя душой скажу, что он очень спортивный человек, и довольно быстро усваивал тонкости бодибилдинга.

— Вас с губернатором называли двумя главными пижонами. Не Вы ему прививали вкус к хорошей дорогой одежде?

— Мы с ним придумали такую шутку, что я не лезу в политику, а он не носит костюмы Версаче. На самом деле Константин Алексеевич сам большой шмоточник, ему особенно прививать ничего не надо. У него отличный вкус и большое желание выглядеть ярко, красиво и достойно. Он был таким губернатором, который любит жизнь. Он мог один пойти по набережной. Когда его узнавали, Константин Алексеевич всегда расцветал.

По вечерам, когда и он, и я заканчивали работу, я заезжал прямо к главным дверям белого дома на желтом Porsche. Выходил Константин Алексеевич, садился ко мне в машину, и мы ехали в спортклуб тренироваться.

Такой эпизод… Мы с ним поехали куда-то в область всё на том же замечательном желтом Porsche. Останавливаемся на светофоре. Рядом с нами притормаживает машина, где парень за рулем, а рядом девушка на пассажирском сиденье. Она смотрит на нас, и у неё глаза расширяются и челюсть падает на грудь, потому что она узнает губернатора. На что Константин Алексеевич вдруг показывает ей язык, и радостный от своего хулиганства поворачивается ко мне. Он был человечный, но интриган, каких свет не видывал. Я думаю, что интриганов такого уровня и масштаба, кто занимался этим с удовольствием и большим мастерством, до Константина Алексеевича Самарская область не рожала.

— Вы были героем хоть одной интриги?

— Если бы одной! Он любил использовать людей в своих сугубо корыстных губернаторских интересах. Поэтому для него всё и всех перемешать, перессорить, создать интригу, этому сказать одно, другому другое, а третьему третье — это его шахматы. В это он играл с большим удовольствием с утра до вечера. Может быть, не звание гроссмейстера, но мастера спорта международного класса я бы присвоил ему точно.

Один из таких серьезных случаев — это выборы мэра после ухода Олега Сысуева в Москву. Константин Алексеевич в своем стиле пригласил меня и говорит: вот, Лиманский рвется к власти, давай что-то думать. И тогда мы с ним вместе придумали Афанасьева. И мы своей командой абсолютно четко следовали всем рекомендациям. Это был первый и последний раз, когда я лично участвовал в подготовке каких-то политических процессов в области, вопреки бытующему мнению. И руководитель тогдашней администрации губернатора Владимир Мокрый и сам Титов были глубоко вовлечены в процесс, но как потом выяснилось, они ровно то же самое делали с Лиманским, приглашая его и говоря, что всё будет в порядке.

Константин Алексеевич в своем стиле пригласил меня и говорит: вот, Лиманский рвется к власти, давай что-то думать. И тогда мы с ним вместе придумали Афанасьева. И мы своей командой абсолютно четко следовали всем рекомендациям. Это был первый и последний раз, когда я лично участвовал в подготовке каких-то политических процессов в области.

Вы помните первый тур? Афанасьев побеждает, эйфория, но дальше дебаты. Я думаю, что дебаты между Афанасьевым и Лиманским, придумал технолог очень высокого уровня Мокрый, пусть меня Владимир Семенович простит, если я ошибусь. И на этих дебатах главным вопросом стали тарифы на ЖКХ, будет — не будет повышение. Константин Алексеевич нам советует: Афанасьев должен говорить , что повышение обязательно будет, потому что по-другому нельзя. И он, как честный человек, так и заявил. А Лиманский сказал: никаких повышений не будет. А дальше все утром проснулись, и у меня было ощущение, что вот я сейчас выйду на улицу, а все будут показывать на меня пальцем. Это, пожалуй, единственная горечь от поражения.

Потом мне сказали крылатую фразу Константина Алексеевича: «Что-то много Аветисяна становится». Но при этом мы оставались друзьями. Он яркая фигура, со знаком плюс или со знаком минус, неважно. Он достаточно много сделал для региона.

Про Антанту и последний большой поход бизнеса во власть

— Антанту придумал я. И я этот термин впервые высказал в нашем собрании. Только это касается терминологии. А содержательно Антанту придумал Константин Алексеевич Титов, он автор. Задолго до выборов мэра он собрал нас, лидеров экономической элиты региона. Я, кстати, с Юрием Михайловичем Качмазовым познакомился во время формирования Антанты, вопреки утверждению, что Самара — маленькая. Мы с ним существовали в параллельных мирах все 90-е и познакомились не так давно, и я жалею, что это не произошло раньше.

Нас собрал Титов и говорит: доколе?! Надо двигать своих людей в самарскую городскую думу. Поменяем закон, будем делать всё, чтобы Лиманского свергнуть. Мы речь эту послушали, вышли со встречи, и я говорю: «Парни (а были тогда я, Юрий Качмазов, Андрей Ищук, Олег Дьяченко, который от нашего имени занимался всеми политическими процессами), только давайте сразу договоримся. Константин Алексеевич сейчас развил нас и возглавил. Пройдет немного времени, когда он начнет нас сталкивать лбами. Дальше мы с вами переругаемся, станем врагами, а он опять возглавит новый процесс борьбы, определится, с кем он дальше, и снова будет на коне». Они все могут подтвердить мои слова.

Нас собрал Титов и говорит: доколе?! Надо двигать своих людей в самарскую городскую думу. Поменяем закон, будем делать всё, чтобы Лиманского свергнуть.

Каждый взял свой блок и начал заниматься. И нам тут из Белого дома указывают: в этом округе будет этот человек. Мы в ответ: подождите, а тут вроде наши люди быть должны, мы же финансируем кампанию. Дальше Константин Алексеевич пытался людей Ищука поставить на наши участки и наоборот. То есть в своем духе. После этого мы ему сказали: спасибо, но мы остаемся в рамках Антанты, и точка. Это бред, что мы боролись против Титова. Ни у кого в мыслях этого не было.

Титов после выборов отказал в изменении Устава, и дальше он стал за Лиманского, потом в эту тему очень сильно включилась «Единая Россия». Нас вызвали и сказали: сделайте хорошо нашему кандидату от Единой России. Мы сделали хорошо. На что Андрей Ищук сказал: я всё равно буду двигать Тархова. Мы говорим: твоя вахта, твоя инициатива, мы туда деньги не даем. Никаких спонсорских пожертвований не будет. Дальше Тархов выиграл в первом туре, что автоматически означает проигрыш действующей власти. Нас опять приглашают и говорят: а вот перед вторым туром надо ударно помочь. Мы говорим: бессмысленно палить ресурс. В результате произошло то, что произошло. Выборы мэра выиграл Виктор Тархов.

Но нужно же найти виновных в проигрыше «Единой России»! Естественно, в таком провале виновных ищут в кабинете губернатора. Но поскольку Константин Алексеевич не хотел быть одиноким в этой истории, он нас пригласил всех на Старую площадь, где с пристрастием Владислав Юрьевич Сурков всех допросил. Ну, естественно, Титов выступил и сказал, что эти, мягко говоря, товарищи финансировали «Справедливую Россию», то бишь Тархова. Но потом слово взял я. И шаг за шагом, факт за фактом, начал перечислять действия. И каждый раз спрашивал: это так? Сказать, что нет, было невозможно. Поэтому Владислав Юрьевич сказал: все свободны, а вас, Константин Алексеевич, я попрошу остаться. Вот и вся правда про Антанту.

Про медийные проекты «Волгопромгаза»

Если говорить про СМИ, то я никогда и не думал этим заниматься. Пригласил меня глава Ленинского района Александр Белоусов и говорит: «Неприлично купцу первой гильдии сегодня без газеты». Я говорю: зачем мне газета? Он отвечает: «И газеты мало, надо еще и телевидение! За этим будущее, надо всё создавать и держать в своих руках». Мы договорились: я, Тархов, Звягин и, по-моему, Михельсон. Собрались у Тархова. Смотрю, какой-то странный тип со странной дамой, небольшого роста, прическа «внутренний заём». Его представляют: Князев. Стали обсуждать эту историю, ну, естественно, люди с такими разными интересами и энергетикой не смогли ни о чем договориться. Мы разъехались, а Князев мне говорит: можно я к тебе заеду. Мне порой неудобно отказывать людям. Я не знал Александра Владиславовича лично, газету «Все и всё» не читал, а люди про него говорили разное, например, что с ним нельзя близко во что-то вступать. Саша приехал, со мной были Кислов и Дьяченко. И он взял нас тем, что у него огромная база данных. Тогда же все играли во всяких шпионов, информацию собирали, все чем-то хотели обладать. У Князева, правда, голова — это дом советов, и он, конечно, нарисовал картину, что ЦРУ отдыхает по сравнению с его базой данных. И мы решили, что можем начать сотрудничать.

Поскольку Константин Алексеевич не хотел быть одиноким в этой истории, он нас пригласил всех на Старую площадь, где с пристрастием Владислав Юрьевич Сурков всех допросил.

К тому времени я знал уже, образно говоря, половину города, и мне нужно было после выхода каждой газеты «Будни» либо скрываться, либо брать телефонную трубку, которая звонила ежесекундно, и я оправдывался: это не я, я к этим людям претензий не имею, я даже не знаю, что пишется в газете. Это сущая правда. Я Сашу спрашивал: зачем тебе это надо? А он мне отвечал: это жанр. И мне иногда приходилось по его поводу разговаривать с очень авторитетными бизнесменами и не только бизнесменами … когда речь шла о том, что его сильно накажут, если не сказать большего… Я находил слова, которые люди понимали.

Князев, конечно, злой гений. Он меня всё время вталкивал в журналистскую среду, видимо, для того, чтобы подогреть интерес, потому что он видел, что я постоянно теряю к этому интерес.

А дальше началась история с ГТРК. Я не могу сказать, что это был Сашкин страшный замысел, который он вынашивал с первой нашей встречи, но у него реально крышу снесло: давай меня назначим председателем ГТРК. Я ему: Сань, ну остынь, какое ГТРК при отношении Титова к тебе, когда он тебя еле терпит. Он не отставал: ну ты всё же попытайся.

Я сел на уши разным людям, сдавшись под напором Александра Владиславовича. А дальше состоялся памятный матч в снукер с одним высокопоставленным человеком. У него на поле осталось штук 6 шаров, а мне нужно было забить только черный. И когда черный встал перед лузой, он мне сказал: если я сейчас выиграю эту партию, тогда будет назначение Князева на ГТРК. Эта история про то, как господь распорядился. Я бью, и каким-то чудом белый шар перелетает через черный, бьется о край лузы и отталкивает черный назад. Ну дальше техника была просто не забить. Вот такие были забавные истории в 90-х.

Состоялся памятный матч в снукер с одним высокопоставленным человеком. У него на поле осталось штук 6 шаров, а мне нужно было забить только черный. И когда черный встал перед лузой, он мне сказал: если я сейчас выиграю эту партию, тогда будет назначение Князева на ГТРК.

Помимо проектов, связанных с Князевым, были и другие медийные проекты: «Самарское обозрение», «Самарские известия», «Тольяттинское обозрение», «Город Н-ск», «Терра», «Русское радио». Понимаете, мне всегда говорили: вам это нужно для политического влияния. Я говорил: нет, для политического влияния это нужно Титову, а я из этого делаю бизнес.

Наверное, эти газеты были неким бронепоездом на запасном пути. Но я всегда говорил, что для того, чтобы мне решить какой-то вопрос, мне артподготовку из орудий всех изданий не нужно вести. Нужно просто приехать, например, к Лиманскому и с ним договориться. И Георгий Сергеевич при всем при том, если давал слово, то всегда его держал. И у меня с ним никаких конфликтов не было. Да, он был одним из недовольных, когда про него плохо писали. Он говорил: моя мама расстраивается, а я разделял его мнение, выражал ему сожаление, и говорил, что вот здесь, наверное, неправильно, а тут объективно.

Про ваучер в рамочке с подписью Чубайса

У меня раньше, чем у Чубайса, родилась идея объединить все энергетические промышленные и газотранспортные активы в одной компании или, по крайней мере, под одним управлением. Я с этим пришел к Борису Федоровичу Ремезенцеву, тогдашнему руководителю Самараэнерго. Он выслушал меня и резюмировал: я к этому не готов.

Тогда я поехал в РАО ЕЭС, переговорил с заместителями Чубайса, и мои идеи понравились. Тогда реформирование РАО было в пользу создания энергопотребительских компаний, что на самом деле ломало всю рыночную ситуацию. Вот почему она, собственно говоря и не состоялась. Я вернулся из Москвы, пришел к Ремезенцеву и поставил его перед фактом, что я начал проект и что я претендую на его место. 5 декабря 2000 года было собрание акционеров, на котором меня избрали, а журналистка мне задала такой вопрос: а как вы, газовщик, будете руководить энергосистемой? На что я ответил: я опытный и компетентный управленец, и мне всё равно чем руководить, Самараэнерго или фермой крупного рогатого скота. Стоит только немного подучиться. Да, это вызвало бурю. При этом я очень часто попадаю в подобные ситуации, когда на дурацкий вопрос я даю такие же дурацкие ответы. Тоже вызвало бурю негодования, когда меня спросили: зачем вам нужны женщины? На что я сказал: для размножения.

С Анатолием Чубайсом я работаю с 1999 года. По-разному можно относится к Чубайсу, но если говорить о его гениальности, то она уж точно со знаком плюс. Если хотите, он такой «большевик». Он за идею, он за результат, и он всегда берется за то, что никто другой не может сделать. А вообще, вы можете себе представить, человек тридцати лет против всех?

По-разному можно относится к Чубайсу, но если говорить о его гениальности, то она уж точно со знаком плюс. Если хотите, он такой «большевик». Он за идею, он за результат, и он всегда берется за то, что никто другой не может сделать.

Я в начале 90-х сам не знал, куда это приплывет. И когда начиналось кооперативное движение, мы в это не верили. Мы считали, что это ровно та компанейщина, которая была в нашей стране. Сначала мы боролись с алкоголизмом, потом с нарушениями трудового распорядка. И мы считали, что компания по приватизации скоро закончится. В то время, как люди за бутылку водки покупали ваучеры, я даже свой не пошел получать. Мама мне сказала, что у неё есть два ваучера. Я недавно их взял, приехал к Чубайсу и сказал: подписывайте. У меня есть два ваучера в рамочке, подписанные Чубайсом. Я ему говорю: когда вы станете совсем старым и всем известным, я продам их на аукционе и с вами не поделюсь.

Про почетного гражданина Самары

Для меня это не пустые слова. Я к этому отношусь не как к очередной медальке, потому что я, в отличие от многих, москвичом так и не стал. Если перефразировать слова известной песни, то я всегда «в Самару домой хочу». Это просто есть, и всё. Делать что-то для родного города для меня очень приятно, почетно, и я стараюсь в меру сил и возможностей участвовать в этой жизни. Вот скоро я наверное совсем уйду отовсюду и уже буду здесь.

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте